Лина, официантка из кафе «Перекрёсток», каждое утро протирала стойку с разводами, пока не заметила, что тени от чашек на столе смещаются против света. «Смотри, Карлос, они как будто тянутся к углу», — тыкала пальцем в пятна, пока грузчик с татуировкой ястреба на шее разгружал мешки с кофе. Он списывал всё на усталость, пока в гараже за автосервисом «Стальной конь» не нашёл в ящике с инструментами
Гэвин Росс, 58-летний инженер-биохимик с дрожащими руками от бессонницы, три года колдует над синтезом ферментов в подвальной лаборатории на окраине Бостона. Каждое утро начинается с вчерашнего кофе из треснувшей кружки с логотипом MIT и крысы по кличке Барни, которой он вводит мутный раствор. «Ты же понимаешь, это не каприз, Лора? — бормочет он жене через дверь, пока та ставит тарелку спагетти
Кай, 12 лет, копался в ржавом ящике на причале, вытащил потёртую карту с отметкой «X» возле маяка. Сестра Эйвери, в зеленой толстовке с капюшоном, щёлкнула замком на велосипеде: «Опять про монстров? Папа просто свалил, как все». Кай сунул в рюкзак компас и фонарик, пробормотал: «Если он там, найду. Привяжусь к мачте, как Одиссей». Ночью они прокрались к старой лодке «Морская ведьма», запустили
Кайто Хироши, тридцатидвухлетний инженер с фабрики в районе Синдзюку, три недели не выходит из лаборатории, собирая андроида E-42 из списанных деталей советских спутников. Его коллега Мика, в красном плаще с пятном от рамена на рукаве, ставит перед ним чашку остывшего кофе: «Ты спал два часа за вчера. Умрешь раньше, чем он заработает». Вместо ответа Кайто подключает к роботу чип с надписью «Los
В Нью-Йорке машинист паровоза Томас Гарретт, заляпанный угольной сажей, заметил нестыковки в грузовых накладных. Его друг Эдди Морроу, журналист с вечно помятым костюмом и блокнотом в кармане, выяснил: под маркировкой «текстиль» в вагонах скрывались ящики с винтовками. «Это для европейцев, — прошипел Томас, разглядывая клеймо на замке, — но кто их сюда привёз?» Следы вели к магнату-судовладельцу
Вилл Вандом просыпается поздно, хватает тост с арахисовой пастой и мчится в школу Шеффилд. На третьем этаже Ирма Лэйр случайно ломает водопроводную трубу в туалете — поток заливает коридор. «Ты опять с этими шутками?» — кричит Корнелия Хейл, отряхивая брызги с кожаной куртки. После уроков девочки натыкаются на треснувшую стену в старом доме на Паркер-стрит. Внутри — портал с синим мерцанием, от
В старом портовом районе Риги бывший тяжелоатлет Клаус «Рыжий» Брантс чинил развалившийся фургон, когда соседка-школьница Лотте, его приемная дочь, ворвалась с новостью: «Борис снова пригнал бульдозеры к приюту на Бривибас, 32». Клаус вытер руки об промасленную куртку, достал из багажника самодельный лом — рукоять обмотана изолентой, конец загнут крюком. «Скажи Гунтарсу, чтобы принес мой набор
Джейкоб Риверс, археолог в помятой рубашке цвета хаки, притащил ящики с инструментами в трейлер на краю резервации Блэк-Меса. Пыль от гравийной дороги въелась в кожу. «Ты копаешь там, где не надо», — бросила Мария, хозяйка закусочной, подавая ему кофе с прогорклым привкусом. По вечерам он слышал барабаны за холмом: старик Томас, вождь с лицом, как высохшая река, проводил обряды у костра. В ящике
В Нью-Йорке Кора, 22-летняя официантка в ресторане *Le Silencieux*, протирала хрустальные бокалы, пока клиенты в смокингах обсуждали слияние нефтяных компаний. Её друг Деклан, рыжий бармен с татуировкой якоря на запястье, шепнул ей за стойкой: «Эти ублюдки заказали шампанское за 10 тысяч. Хочешь плюнуть в бокал?» Они снимали комнату в Бруклине с Лизандрой — студенткой-химиком, которая по вечерам
В старом отеле под Денвером, Колорадо, шеф-повар Рик Вальдер смазывает гриль дешевым виски, пока фотограф Зоя Леруа щелкает камерой у камина. Через разбитое окно врывается запах сосны, смешанный с гарью — на кухне дымится пирог с ревенем, забытый медсестрой Линдой Грейвс. "Ты уверен, что хозяин придет?" — Зоя поправляет очки, заляпанные пеплом. Рик бросает в огонь пачку писем с
Кэролайн МакКивер, рыжеволосая художница с татуировкой колибри на запястье, монтирует инсталляцию в заброшенной галерее Лос-Анджелеса. На стенах — гирлянды из бумажных черепов, на полу — зеркала, разбитые в форме мексиканских *калаверas*. Она рисует углём портрет мужчины с крюком вместо руки, бормоча: *"Дэниел Робитайл… Ты просто городская байка, да?"* Ночью, когда неоновый свет с улицы
Мийя Грэйвс, 27 лет, сидит в тесной кабинке кол-центра на окраине Чикаго. На столе — кружка с остывшим кофе, крошки от пончика и наушники с трещиной на правом оголовье. В 3:14 ночи звонит подросток: «Меня зовут Итан Кроу. Они следят за мной возле школы... Все в красных кроссовках». Мийя замечает, что за неделю это четвертый абонент, упоминающий красную обувь. На мониторе всплывает ошибка: запись