Виктор, слесарь с завода «Прогресс», возвращался домой в пятиэтажку на окраине Перми. В кухне, где обои отклеивались возле газовой плиты, Надежда, его жена, резала лук для супа. Их сын Сергей, худой парень в рваных джинсах, включил магнитофон с кассетой «Кино»: «Пап, я в субботу уезжаю. В Москве ребята зовут группу собрать». Виктор стукнул кружкой по столу: «Музыка — не работа. У дяди Коли в цеху
Мартин, в мятом халате с пятном от кофе, спорит с Лизой у аппарата ИВЛ в гараже скорой. «Опять забыл проверить кислородный баллон? — бросает она, хлопая дверцей «Мерседеса» с треснувшим стеклом. — Вчера у старика на Бредгаде кончился запас на третьем этаже». Они мчатся на вызов в Нёрребро — подросток с ножом в плече кричит в подъезде, пахнущем плесенью и жареным луком. По дороге назад Лиза,
Мередит Грей, втиснувшись в узкую скамейку больничной раздевалки, пытается зашить порванный шов на халате иголкой из хирургического набора. Рядом Кристина Янг, размазывая тушь под глазами салфеткой, бросает: «Если Бейли увидит, что ты копаешься с этим, заставит ассистировать на удалении геморроя. Снова». В ординаторской Дерек Шепард, разбирая МРТ-снимки, натыкается на забытый ланч-бокс Мередит с
Минхо, студент из Сеула, подрабатывал мойкой пленки в подвальном архиве киностудии. Там он наткнулся на коробки с французскими субтитрами к запрещенному документальному фильму 1973 года. "Ты вообще читать умеешь?" — спросил охранник Пак, указывая на штамп «уничтожить» на углу коробки. Через неделю Минхо сидел в зале кинотеатра «Гран-Экран» в Париже, передавая пленку Элен — монтажерше с
Лина, пятнадцатилетняя рыжеволосая девчонка в потёртой кожаной куртке, нашла дверь случайно — возвращалась из школы через заброшенный квартал, споткнулась о торчащий корень ивы. За ржавой оградой особняка 1920-х годов красное пятно выделялось на фоне серого фасада. Внутри пахло мокрым гипсокартоном и старыми газетами. «Здесь кто-то жил после пожара?» — спросила она у Джейка, своего соседа,
Лера, пятнадцать лет, каждое утро снимает на «Зенит» с треснутым видоискателем дворовые качели и соседского кота Маркиза. Её отец Андрей, ветеринар, тащит домой подбитого пса с рынка: «Он сам приполз к клинике, видишь — хвостом виляет!» Мать Светлана, заведующая аптекой, хлопает дверцей шкафа с лекарствами: «Кормить его опять мне, да? Убери эту грязь из кухни». Лера крадёт из родительского шкафа
Патрик Брэден, рыжий паренек из ирландской деревни Тайрин, с детства крадет мамины помады и шьет платья из занавесок. Его приемный отец-священник, отец Лиам, швыряет в него библией: «Этот дьявольский блеск на губах – позор для прихода!» Патрик сбегает в Лондон, называет себя Кэйджен и вливается в компанию уличных артисток. В кармане – фото матери-монашки, бросившей его в детстве; он везде
Кейд Меррик чинит двигатели в гараже на окраине Сан-Марко, но каждую пятницу в 2:15 ночи уезжает на чёрном «Мустанге» 68-го года. Напарница Лин, втирая салфеткой пятна мазута с рук, бросает: «Опять заказы из порта? Там вчера двух грузчиков нашли — кишки, как провода, наружу». В бардачке у Кейда лежит карта с крестами возле складов «Redline Logistics», а под сиденьем — нож с гравировкой «Семья —
Эмилия Розье, младшая дочь разорившегося винодела, приезжает в родовой замок Шато-де-Люмьер в Провансе после смерти тети-графини. В спальне с обоями цвета запекшейся крови она находит письма 1873 года: тетя переписывалась с местным аптекарем о «беспокойных снах» и «шорохах в восточном крыле». Садовник Луи, перекапывая ржавый колодец, рассказывает: «Вчера видел ее — белую, как мел, шла вдоль стены
Сё Фукамито, студент-медик, подрабатывает в кафе возле станции Сибуя. Отец, Тацуо, постоянно пишет ему о долгах за общежитие. Вечером 12 марта Сё замечает мужчину в чёрном плаще, который преследует его до склада. Там ему вводят в шею иглу с синим раствором, кричат: «Образец 0411 готов к транспортировке». Его запирают в капсуле с надписью «Chronos» на ржавой панели. Через три дня он просыпается в
Мариам, девушка из Еревана, работает в крохотной мастерской по пошиву платьев на улице Абовяна. Утром она заваривает крепкий кофе в медной джезве, пока соседский кот крадется за остатками долмы из ее холодильника. Письмо от брата Ара, который устроился на стройку в Марселе, приходит в четверг: «Здесь платят в три раза больше. Купил тебе билет, бронь на хостел уже есть. Только не говори маме». В
Знаешь, когда гуляешь возле Кремля, кажется, будто за этими стенами только политика да важные указы. Ан нет! Оказывается, до сороковых годов прошлого века тут кипела самая настоящая жизнь — не протоколами, а людьми. Представь: генсек, чиновники, их водители, секретари и даже уборщицы — все они жили прямо здесь, в сердце страны. Со своими семьями, радостями и бытом. Как в коммуналке, только вместо