Джейк Моралес, 24 года, копается в груде коробок на заброшенном складе в Лос-Анджелесе. Его карманный фонарик выхватывает пыльные Nike Air Max ’97 — редкий размер 12. «Черт, да тут целый склад забытых заказов», — бормочет он, снимая кроссовки на телефон для быстрой продажи в Stories. В это же время Лина Чен, 27 лет, торгуется с бабушкой на блошином рынке в Бруклине из-за винтажной кожаной куртки
Лиза Морено, 28 лет, каждое утро протирает стойку в кафе «Гринтривер Брю» и разливает кофе с корицей для дальнобойщиков. Её младший брат Джейкоб, 22 года, в это время чинит трактор на семейной ферме за городом. Отец, Рэймонд, ворчит за завтраком: «Ты бы лучше яблони подрезал, а не железяки ковырял». В четверг Лиза находит в старом шкафу за кассой фотографию матери в ковбойской шляпе, подписанную
Лиам Карвер, инженер-электрик из захолустного Блэкстоуна (Аризона), копался в архивах городской библиотеки, когда наткнулся на чертежи водонапорной башни 1937 года. Под слоем пыли миссис Эвелин, библиотекарша с фиолетовым лаком на ногтях, пробормотала: «Твой дед тут рылся перед тем, как повеситься в ратуше». Вечером, разбирая коробку с ржавыми шестерёнками из гаража, Лиам обнаружил в схеме
Итан, бармен из Бруклина, каждую субботу протирал стойку с треснувшей керамической кружкой, подаренной бывшей девушкой. В четверг, когда дождь заливал витрину кафе *Red Sparrow*, к нему подсела София — рыжеволосая художница, пахнущая скипидаром. «Ты всегда так грузишь лёд, будто хоронишь прошлое?» — спросила она, указывая на переполненный стакан. Через неделю он нашёл в кармане куртки её
В пустынном городке Невада, штат Калифорния, Эмили Рамирес, мать-одиночка с татуировкой койота на запястье, моет окна в прачечной "Сухой ветер". Ее сын Джейкоб, 14 лет, в рваных кроссовках, находит за мусорным баком кость с выцарапанными цифрами "1987". "Mira, мамá, esto está frío como el hielo", — бормочет он, тыча пальцем в треснувший экран телефона. В тот же вечер
В Лагосе студент Чиди Мбака арендует комнату в полуразрушенном особняке на улице Адениран, чтобы сэкономить на общежитии. Его соседка Амина, продавщица на рынке Иддо, предупреждает: «Здесь по ночам скрипят половицы, даже когда ветра нет». В кладовке за грудой пустых бутылок из-под пальмового вина они находят замурованную коробку с фотографиями 1940-х: группа мужчин в костюмах колониальных
Лидия Мерсер возвращается в Харроу-Крик, заброшенный шахтерский городок в Аппалачах, после звонка из морга — опознавать тело матери, утонувшей в местном водохранилище. В полуразрушенном доме детства она рылась в коробке из-под гвоздей, которую мать хранила в амбаре: потрескавшиеся фотографии 1998 года с обведенными красным лицами подростков, ключ от заброшенной церкви Св. Иуды и конверт с
Эйра, библиотекарь из Рейкьявика, разбирала старые коробки в подвале, когда нашла потрепанный фолиант с обложкой из тюленьей кожи. Внутри — схемы геотермальных источников, испещренные рунами, которые жгли пальцы при касании. «Треск… как лед под ногами», — записала она в дневник, рисуя символ, похожий на спираль. В тот же день Лайам, инженер из Манчестера, налаживал датчики на станции «Несис» и
В старом доме на окраине Валенсии, в районе Грасиа с облупившимися ставнями, живут Карлос (строитель, вечно в пыльных ботинках) и Марибель (учительница литературы, собирает засохшие цветы в тетрадях). Их дети — Лусия, 17 лет, красит ногти в фиолетовый перед зеркалом в ванной, и Марко, 14, целыми днями гоняет мяч во дворе, разбивая горшки с геранью. Карлос задерживается на стройке у порта, прячет
Сави, 17 лет, живет с отцом Раджешем и матерью Миной в двухкомнатной хрущевке в Дхарави. Каждое утро она вытирает пыль с портрета деда-железнодорожника, пока Раджеш ворчит над чаем с прогорклым кардамоном: «Опять свет отключили — батарея у телефона на нуле». Мина, строча на машинке «Урал», бросает через плечо: «Вчера заказчик срезал цену за сари — хватит ли на рис?» Сави крадет со стола рупии из
Яна вытирала масляные руки о старую тряпку, пока Томаш копался в двигателе их бело-голубого «Шкода 706». «Ты же говорил, заменил ремень в Праге», — бросила она, подбирая растрепанные волосы под косынку. Он хмыкнул, доставая из кармана смятый чек от автосервиса на Жижкове: «Здесь написано "диагностика", а не ремонт. Самому пришлось лезть». Автобус заглох посреди дороги между Табором и
В Стокгольме Лина, архивариус с татуировкой в виде компасa на запястье, обнаруживает в подвале городской библиотеки потёртый дневник XIX века с пометками на грузинском. Там же — схема тоннелей под Тбилиси, пересекающихся с чертежами стамбульской цистерны Базелика. В тот же день Йенс, копенгагенский таксист, везёт клиента, который роняет конверт с фотографией Лины и обрывком карты. «Вы что, совсем