Джек Райт, 19 лет, чинит двигатели в крошечной автомастерской «Хаябуса» в районе Хигаси. Каждое утро он вытирает масло с рук об потрёпанный фартук с выцветшей надписью «Не трогай мои инструменты», пока его друг Кайто ворчит: «Опять эти богатенькие на спорткарах приезжают — ни болта не затянут, только пыль в глаза». Однажды вечером, когда Джек копался в старой «Супре» 98-го года, в дверь постучала
Рави, водитель «Yellow Cab», каждое утро протирал приборную панель салфеткой с запахом лимона, пока Аджай, его сосед по общежитию в Бронксе, нарезал картошку для самос в крохотной кухне. Их разговоры крутились вокруг долгов: «Мама звонила, опять спрашивала про доллары», — бормотал Аджай, завязывая фартук с пятном от куркумы. Однажды вечером клиент Рави, мужчина в костюме, швырнул мелочь на
Лия Мартин, 27 лет, втискивается в угол задней комнаты кафе *Bean & Wire* на окраине Чикаго. Её пальцы мечутся по клавишам потрёпанного ноутбука с наклейкой «404: Soul Not Found», пока в основной зал доносится шипение кофемашины. «Смотри, Nexus Corp снова лезет в муниципальные камеры», — бросает она Карлосу Ривере, своему напарнику, который разбирает пистолет за стойкой с сиропами. Он, бывший
Изуку Мидория прячется в заброшенном доке Йокогамы, заваленном ржавыми контейнерами и обрывками рекламы прошлогодних геройских турниров. Рядом — Кацуки Бакуго, чинящий прожженный костюм паяльной лампой, и Шото Тодороки, разогревающий консервы левой ладонью. «Ты уверен, что старый комбайн всё ещё работает?» — Шото тычет вилкой в хлопья тунца. «Спроси у этого идиота», — Бакуго бросает гаечный ключ
Айяна, 17 лет, каждое утро замешивает тесто для паратхи в крошечной лавке отца на окраине Мумбаи. Запах обжаренных семян горчицы смешивается с выхлопами грузовиков, проезжающих по улице Азад-Нагар. «Сколько сахара в чай, дядя?» — кричит она пожилому клиенту в помятой рубашке, протирая пот со лба краем сари. Вечером, пряча заработанные рупии в жестяную банку под прилавком, находит в мешке с мукой
Такуми, инженер-электрик линии Синкансэн, замечает перегрев двигателя в поезде серии N700 во время плановой проверки на станции Осака. Он звонит начальнику депо, Като: «Датчики врут. Здесь температура под 90, но на экране — 65». Като отмахивается: «Сбои из-за дождя. Не паникуй». На обратном пути Такуми сталкивается с Аей, журналисткой из местной газеты, которая копает архивные записи о сходе
Макина, студентка-программист из пригорода Осаки, замечает, что за ней следят через камеры уличных банкоматов. В четверг, пока она покупала *тайяки* у ларька возле станции Намба, на экране терминала мелькнул её школьный снимок с красной меткой. Её сосед Хироки, разнорабочий в ремонтной мастерской, вскрыл её сломанный ноутбук и нашёл в плате скрытый трекер: «Это не хакеры. Такие штуки паяют на
Кирилл, парень из Архангельска, разбирает коробки в доме после смерти матери. Среди старых счетов и фотографий находит конверт с письмами отца, Игоря Львовича, пропавшего в арктической экспедиции 1998 года. В углу одной страницы — карандашный эскиз ледокола «Полярная звезда» и обрывок фразы: «…не могли вывезти из-за льдов, но документы в трюме…». В Москве, в подвале Ленинской библиотеки, Артем,
В Манчестере, под постоянным дождем, Клара подбирает разбитую кассету у входа в магазин *Red Note Records*, где работает. Ей звонят: «Твой радиоприемник опять ловит войну 40-х», — смеется Лиам, её сосед, рисуя на кирпичах фабрики *Ironworks* жёлтую птицу — свой знак «Крапивник». Ночью они взламывают дверь в офис застройщиков *Blackthorn Group*, крадут документы о сносе района Анкоутс. «Здесь
Сон Хэсу, 34 года, владелица небольшой цветочной лавки в переулке Сочхон, каждое утро заворачивает стебли хризантем в газету «Чосон ильбо», пока соседский кот Чжинги не начинает скрестись в дверь. Её мать, Ким Мисун, забывает выключить чайник и путает лица на семейных фото — вчера спросила: «Азалии уже расцвели?» — хотя на календаре март, а за окном лежит прошлогодний град. Друг детства Ли
Анна, в потёртом пальто с капюшоном, толкалась в очереди у булочной на Литейном. Перед ней мужик в ватнике спорил с продавщицей из-за нормы хлеба на талон. Внезапно кто-то тронул её за локоть — парень в замасленной спецовке, с торчащим из кармана ключом на цепи, молча указал на своё место. «Спасибо, — пробормотала она, разглядывая его обожжённые пальцы. — Ты с завода «Красный выборжец»?» Он
Элен Дюваль, тридцать два года, в пятнистом платье с выцветшими манжетами, перебирала письма в комнате над конюшней в усадьбе Грейстоун-Холл. Ее работодатель, сэр Эдмунд Картер, запретил учить детей французскому: *«Мой сын не станет щебетать, как парижский клерк»* — но девочка, Лидия, десяти лет, тайком выпрашивала уроки, пряча тетрадь под чехлом рояля. По вечерам Элен спускалась в деревню за