Призрак оперы (1943)

Кристина Леру, хористка с потёртыми локтями от старых костюмов, каждую ночь спускалась в подвал нью-йоркского театра «Карнеги-холл», где в лабиринте паровых труб находилась её гримёрка. Там, под треск угольной печи, мужской голос из вентиляции учил её брать высокое «ля»: *«Сними шерстяной шарф — он душит диафрагму»*. На потолке она рисовала мелом ноты из таинственных партитур, которые находила в ящике с углём. Однажды за кулисами, поправляя парик с напудренным буклями, она столкнулась с режиссёром Арманом Моншарменом, который, перебирая афиши, бурчал: *«Опять лифт застрял на третьем ярусе — кто-то вырвал медные шестерни»*.

Рауль де Шаньи, наследник сталелитейного завода в Питтсбурге, принёс Кристине букет замороженных роз (зима 1943-го ударила тридцатиградусным морозом). В гардеробной, пахнущей скипидаром и пудрой, он нашел под её зеркалом обгоревшую перчатку с инициалами «E. D.». Ночью, пробираясь через тоннель под сценой, он наткнулся на комнату с маятниковыми часами и стеной, оклеенной вырезками о пропавших скрипачах. Когда в бойлерной Эрик Дэверо, бывший инженер-акустик с шрамами от парового взрыва на левой щеке, схватил Кристину за запястье, она выронила ключ от пожарного выхода: *«Вы построили эту клетку из труб, но сами в ней застряли»*. Наверху, в зале, рассыпались гипсовые херувимы с люстры — никто не услышал крик.