Джек Тернер, пилот эскадрильи «Сокол», закручивал тугой вираж над пустыней Невады. В наушниках трещало: «Выравнивай курс, Тернер! Ты не на картинге!» — рявкнул инструктор Брэдшоу. Джек вспомнил, как отец, Том Тернер, в последний звонок сказал: «Сорри, сынок, в Ираке бардак — выпускной пропущу». В ангаре пахло маслом и металлом; техник Карлос чинил шасси F/A-18, бурча под нос: «Опять эти идиоты
Гаспар де Лоррен, младший советник при дворе, украл переписку кардинала де Ришелье из кабинета в Лувре, спрятав пергамент в пустую бутылку бордо. В тот же вечер в таверне *Кровавый виноград* на окраине Марселя Марго Леблан, дочь разорившегося торговца шелком, разбила кувшин с вином, чтобы отвлечь стражу: под осколками лежала шифрованная записка для гильдии контрабандистов. «Король верит в
В небольшом бараке под Ливерпулем капитан Джеймс Роули ссутулился над картой, обводя карандашом зону вокруг Бремена. За дверью гудел ветер, а механик Сэмюэл "Ржавый" Томпкинс ковырял гаечным ключом в двигателе B-17. «Там трещина в патрубке, — бросил он через плечо, вытирая лицо промасленной тряпкой. — Если не залатаем к утру, давление упадёт на развороте». Лейтенант-радист Эдди Карвер,
Бритни в кроп-топе и джинсах клеш заваривает кофе на кухне своего дома в Малибу. Двухлетний Шон ползает по полу, тянет за шнур гитары. По громкой связи трещит голос менеджера Сэма: «Ты опоздала на студию на час. Джастин уже ушел». Она переключает телефон в беззвучный режим, достает из микроволновки застывшую пиццу. На заднем дворе папарацци с телеобъективами снимают через забор, как она красит
Кристина, девушка в потёртой косухе, толкается в вагоне берлинского метро — в рюкзаке свернутый плакат с лирикой из альбома «Violator». Она договаривается по телефону с подругой: «Ты уверена, что успеем к барьеру? У меня ноги от стояния в очереди горят». В это время Антон, фотограф из Москвы, настраивает объектив в номере отеля возле стадиона. Он перебирает билеты, бормоча: «Если камера сломается
Марта, в потёртой кожанке, копошится в подвале дома на улице Альмудена. Запах плесени смешивается с ароматом жареного миндаля из соседней кондитерской. Она находит коробку с письмами от покойного отца: *«Если читаешь это, значит, я не смог объяснить всё при жизни. Ищи под плиткой у колодца»*. На рынке, протискиваясь между лотками с анчоусами, она сталкивается с Энрике — его рубаха в мучной пыли
В феврале 1916-го Эмиль, молодой французский пулеметчик, копался в мешке с заплесневелым хлебом, когда земля вздрогнула от разрыва. Над траншеей у форта Дуомон вис запах хлора и гнилой плоти. Рядом капрал Люсьен, затягиваясь самокруткой, бросил: «Немцы опять лезут через «овраг смерти» — их генерал фон Фалькенхайн хочет перемолоть нас, как скот на бойне». В штабе генерал Петен, стирая пыль с
В Детройте, на заводе Ford, инженер Джерри Мартин, с бумажным стаканом кофе в руке, проверяет температуру плавки стали для рам F-150. Рядом Карлос, рабочий в замасленном комбинезоне, кричит через грохот пресса: «Эй, Джер! Давление в гидравлике прыгает — может, клапан забит?». Джерри, не отрываясь от монитора, кивает: «Проверь фильтры, в прошлую смену Роберт жаловался на вибрацию». На конвейере,
Эдди Меллер, бывший учитель истории, перевозит жену Одетту и дочь-подростка Шарлотту в трехэтажный дом в Бруклине с треснувшими витражными окнами. При распаковке коробок Шарлотта натыкается на ржавую цепь под лестницей: «Пап, тут как будто кого-то приковывали». Одетта, развешивая занавески в спальне, находит за плинтусом пожелтевшую фотографию девочки в платье 1920-х — на обороте карандашом
Джонатан Кроу, лондонский журналист с потрёпанным блокнотом в кармане пальто, наткнулся на архивную запись 1946 года в подвале Британской библиотеки. Рядом валялись пустые чашки от эспрессо — видимо, кто-то тоже копался здесь до него. В углу папки с грифом «Совершенно секретно» он нашёл фото: группа мужчин в гражданском грузили ящики с эмблемой *Ahnenerbe* на борту корабля «Санта-Мария». «Чёрт,
В Риме, в мастерской на виа делла Пелличита, Караваджо царапает кистью по холсту, изображая Марию с вздувшимся животом и босыми ногами. Заказчик-кардинал хмурится: «Это святая или утопленница с рынка?» Художник бросает тряпку в ведро с мутной водой — пятно растекается по каменному полу. На улице за окном кричат разносчики рыбы, пахнет жареными каштанами. Через неделю он сбежит в Неаполь,
Варанаси, рассвет. Майкл стоит на гхатах, рядом пожилой брахман в дхоти разбрасывает лепестки маргозы в мутную воду Ганга. «Каждый день мы повторяем одно и то же — как река», — бормочет он, поправляя гирлянду из увядших цветов на шее у деревянного идола Шивы. В переулке за рынком пряностей Вуд заходит в мастерскую, где ремесленник с татуировкой Ганеши на плече вырезает таблички для храмовых