Джеймс Уолш, инженер-электрик, перевозит жену Эмили и детей Софи (14) и Ноя (8) в двухэтажный викторианский дом под Редвудом. Эмили, бывшая архивистка, находит в подвале коробку с письмами 1927 года: «Лора, не пускай их в восточную спальню», — пишет некий Чарльз чернилами, выцветшими до ржавого цвета. По вечерам Ной рисует на обоях углем силуэты «дядюшки с кепкой», хотя в доме нет угля. Джеймс
Райан Гримс, 16 лет, каждое утро ездит на ржавом велосипеде в школу через пустынные улицы городка Брекенвилль. После уроков помогает отцу чинить двигатели в авторемонтной мастерской «Гримс & Сыновья» — запах машинного масла въелся в кожу, под ногтями черные полосы. Вечерами тайком пробирается на крышу заброшенного зернохранилища, где тренируется с самодельным боксерским мешком. «Ты снова
Лукас, бразильский инженер с выцветшей татуировкой ягуара на предплечье, приезжает в колумбийскую деревню Сан-Хуан-де-лос-Андес после письма от сестры Изабель. Ее хижина на краю кофейной плантации завалена сушеными листьями коки и обрывками карт с отметками в горах. «*Они нашли вход, но не смогли выйти*», — пишет она в последней записке, которую Лукас находит под треснувшим глиняным кувшином. В
Хульда, рыбачка из деревни у фьорда Скапафьордюр, находит в сетях старую карту с меткой возле вулкана Гекла. Её младший брат Эйнар, механик, чинит лодку под аккорды радио, где диктор бубнит о штормовом предупреждении. «Опять эти сказки про троллей?» — бросает он, вытирая руки об промасленную тряпку. Хульда молчит, разглядывая трещину на карте — точно повторяет очертания трещины в стене их дома,
Рай работает в маленьком кафе в переулке Сибуи, разливает эспрессо в потёртые чашки. Каждое утро она видит, как Ю, её бывший парень, проходит мимо витрины, не поднимая глаз. В её квартире на втором этаже пахнет сыростью, а на подоконнике стоят три кактуса в жестяных банках. «Ты всё ещё пьешь кофе с тремя ложками сахара?» — бросает она ему вдогонку в пятницу, когда он заказывает латте. Ю молча
В промозглом ноябре Лена Браун, патологоанатом с привычкой жевать мятные леденцы во время вскрытий, находит в теле бездомного с Рыночной площади странный артефакт — медную шестерёнку с гравировкой «K.M. 1893». Её сводный брат Томас, бывший журналист, разбирая коробки в подвале их общего дома на Ульрихштрассе, наталкивается на письма покойной матери: «Они контролируют воду, свет, даже тени на
В припорошенной пылью квартире на окраине Барселоны Лусия, 17 лет, роется в коробках с облупившимися наклейками. На чердаке, между сломанным велосипедом и пачкой писем 80-х, она и Карлос, ее сосед с вечно заляпанными краской руками, находят комиксы с маргиналиями деда Лусии. «Смотри, тут облако с рваным краем, как вчера над рынком», — тычет Карлос в пожелтевшую страницу. Они начинают замечать
Эмили Картер, студентка-историк с выцветшим синим шарфом на шее, копается в коробке пожелтевших газет в подвале архива на Дин-стрит. Томас Грин, ее друг-программист в очках со сломанной дужкой, щелкает фотоаппаратом возле полок. "Смотри, тут даты не сходятся", — Эмили тычет пальцем в заметку о пропавшем мальчике 1943 года, перекрытую статьей о танцах в пабе "Красный фонарь".
Донна Картер работает водителем грузовика в Бруклине, живет в однокомнатной квартире над автомастерской. Каждое утро она заваривает растворимый кофе в жестяной кружке с надписью *«Лучший папа»*, оставшейся от отца. На маршруте №17 регулярно пересекается с Луисом, грузчиком со склада химреагентов, который вечно просит привезти сигареты из Пенсильвании: *«Там дешевле на два бакса, Дон. Тебе же не
Эмир, худощавый гид с потертым блокнотом в руке, каждое утро протаптывал дорогу от Галатского моста до Султанахмета. В кармане пиджака — рассыпающиеся леденцы от бабушки Айше, которую он навещал по воскресеньям в Ускюдаре. На экскурсии для японских туристов он столкнулся с Лейлой — девушкой в выцветшей футболке с надписью «Boğaziçi Uni», перерисовывающей узоры с сельджукского мавзолея. «Вы
В Мадриде, 1984. Карлос, диджей с татуировками на пальцах от постоянного перемотки кассет, крутит подпольные треки из съёмной квартиры в районе Лавапьес. Рядом — Эва, в очках с толстыми линзами, разбирает старый синтезатор Yamaha. Находят в коробке с записями покойного соседа кассету *Silver Rave*, обмотанную изолентой. После эфира звонит бармен с улицы Толедо: «Ваш трек... Педро здесь рвёт на
Лина копошилась в рюкзаке, доставая термос с кофе, когда заметила треснувший камень с выбитыми рунами у кромки льда. «Юхо, глянь-ка!» — крикнула она, сбивая варежку о колено. Рыжий парень, чинивший снегоступ за старым амбаром, подошёл, потирая обмороженный нос. «Не похоже на саамские символы, — пробормотал он, проводя пальцем по заиндевевшим линиям. — В музее Турку таких не видел». Радио в хижине