Владивосток, военный порт. Игорь Семёнов, капитан с морщинами у глаз от постоянного прищура, обнаруживает утечку радиации на подлодке «Керчь». Механик Гена, в промасленной робе, бормочет: «Трещина в третьем отсеке. Реактор держится на честном слове». Игорь втискивает руку в узкий люк, проверяя датчики пальцами: «Завтра учения, а мы тут как дураки с ядерной лозой». Дома дочь-студентка Алина сушит
Артём Гришин, в черной куртке с выгоревшими плечами, приезжает в городок под Рязанью после увольнения из армии. Первым делом заходит в гараж к отцу — там пахнет машинным маслом и старыми покрышками. На рынке, где торгует его сестра Катя, местные рэкетиры в спортивных костюмах требуют «долю»: *«Ты ж не на полигоне, браток, — один из них, с шрамом на скуле, хрипит, — тут платят все»*. Артём молча
В провинциальном городке под Екатеринбургом, на краю заброшенного карьера, пятнадцатилетний Лёха Королёв находит в ржавой банке из-под тушёнки странный камень с трещиной, напоминающей глаз. Его сестра Катя, студентка-химик, замечает, что приборы в её комнате сбиваются: «Часы отстают на два часа, а компас крутится, как угорелый». Друг Лёхи, Витек, фанат городских легенд, копирует старые карты шахт
Антон, старшеклассник из спального района Москвы, случайно обнаруживает, что может управлять электричеством, когда от его прикосновения взрывается микроволновка в школьной столовой. Лика, соседка по дому, видит во сне обрывки будущего: например, как автобус №213 съезжает в кювет на Ленинском проспекте, и пытается предотвратить аварию, бросая под колеса сумку с учебниками. Макс, парень с вечно
Марфа каждое утро шла к мясной лавке на краю рынка, где Григорий, мясник с татуировкой якоря на предплечье, откладывал для нее обрезки. «Опять ваша свора ночью взвыла, — ворчал он, заворачивая кости в газету. — Анна Петровна с третьего этажа опять в милицию звонила». Марфа молча брала пакет, поправляя платок на голове, и спешила обратно во двор хрущевки. В старом ящике из-под телевизора
В Петрограде, на углу Гороховой и Фонтанки, в бывшей купеческой квартире поселились инженер Сергей Михалыч, вдова Аграфена Петровна с дочерью Катей и студент-анархист Глеб. Утром Михалыч, протирая пенсне газетой, наткнулся на распоряжение о подселении еще двух семей: «Опять эти сапожники с Сенной площади… Куда я станки поставлю?» В прихожей Катя, зацепившись юбкой за ящик с болтами, услышала от
В Копенгагене Ханс ночует на чердаке у семьи Коллинов — покровитель Йонас то и дело ворчит: «Опять штопаешь носки вместо того, чтоб писать?» Андерсен таскает в театр пьесу про троллей, но режиссёр Сьоборг рвёт листы: «Зрители уснут от твоих стихов». Чтобы купить чернила, Ханс продаёт единственную шляпу старьёвщику у Нюхавна, позже пишет при свете масляной лампы, пока по потолку ползают тени.
В провинциальном городке под Киевом Анна Петровна, библиотекарша с потёртым каталогом в руках, обнаруживает в старом сундуке отца письма от московского адвоката. Её брат, Сергей, учитель латыни с вечно засаленными манжетами, смеётся: «Опять эти бумажки? Думаешь, папенька золото в чернилах спрятал?» Тем временем в уездную больницу приезжает доктор Михаил Валерьевич — бывший фронтовик, который
Лера, пятнадцать лет, каждое утро снимает на «Зенит» с треснутым видоискателем дворовые качели и соседского кота Маркиза. Её отец Андрей, ветеринар, тащит домой подбитого пса с рынка: «Он сам приполз к клинике, видишь — хвостом виляет!» Мать Светлана, заведующая аптекой, хлопает дверцей шкафа с лекарствами: «Кормить его опять мне, да? Убери эту грязь из кухни». Лера крадёт из родительского шкафа
Лера, 17 лет, протирает масляные руки об робу с надписью «Автосервис на Победы», пока бабушка звонит из квартиры в хрущевке: «Стипендия пришла? Хватит на лекарства?». Она прячет разбитый телефон за ящиком с гайками, бормоча: «Скоро все отдам». По дороге в колледж заскакивает в кафе «Сова», где Кирилл в засаленной куртке стримит на ноутбуке: «Видишь этого чувака в чате? Гонит про
В Одессе, на улице Дерибасовской, таксист Марк Штерн каждое утро чинил старенький «Москвич» во дворе, заваленном ящиками из-под овощей. Его соседка Лиза Гольдман, учительница музыки, пыталась настраивать гитару с оторванной третьей струной, пока из кухни коммуналки не доносился запах жареного лука от тети Сони. «Опять билеты в Тель-Авив пришли, — говорила Лиза, разворачивая конверт с синей
Лика высыпала на кровать купальники и старую карту с пометками маркером. Мать, протирая раковину, крикнула из кухни: «Сколько можно копаться? Марк уже полчаса у ворот свистит». В рюкзак с выцветшим динозавром запихнула банку ванильного крема от комаров — пахло аптекой и детством. «Опять к реке?» — мать швырнула в сумку яблоко, смятое в ладони. «Там плот новый, — Лика прикусила язык, застегивая
