Лиам, 27 лет, в рваной фланелевой рубашке, копался в гараже деда под Траверс-Сити, пока не наткнулся на ржавую коробку с фотографиями 1932 года. На снимках — группа детей в одинаковых плащах, стоящих полукругом возле валуна с высеченным символом. "Эй, Элла, глянь — тут наш дом, но крыльца ещё не было", — крикнул он сестре, которая за окном поливала кактусы из старой кофейной кружки.
Мередит Грей, втиснувшись в узкую скамейку больничной раздевалки, пытается зашить порванный шов на халате иголкой из хирургического набора. Рядом Кристина Янг, размазывая тушь под глазами салфеткой, бросает: «Если Бейли увидит, что ты копаешься с этим, заставит ассистировать на удалении геморроя. Снова». В ординаторской Дерек Шепард, разбирая МРТ-снимки, натыкается на забытый ланч-бокс Мередит с
Джейкоб Харт, бывший взрывник с шрамами на костяшках пальцев, возвращается в Блэкстоун — шахтерский городок в Аппалачах, где его младший брат Итан пропал без вести. В местном баре «Ржавый Клинок» официантка Марта, дочь проходчика, сует ему смятый конверт: «Он оставил это перед сменой. Говорил, что в 7-й штольне не только уголь». В конверте — ключ от заброшенной насосной станции и фото 1934 года с
Лина Коваль, все еще работающая в кафе *Brew Haven* на углу 5-й улицы, замечает, что призраки стали агрессивнее. В старом чемодане под кроватью она находит дневник бабушки Эльзы с упоминанием дома №17 на Оук-стрит, где та жила в 1968. «Там стены шепчут до рассвета», — написано кривым почерком. В подвале дома Лина и Джереми, ее сосед-студент, обнаруживают сломанный радиоприемник, который ловит
Джейкоб Реннер, мясник тридцати четырех лет, каждое утро рубил окорока в лавке на углу Брик-Лейн. За прилавком Шивон, его напарница двадцати девяти, вечно роняла ножи в раковину с хлопками: «Опять эти жилы, Джейк, чёртовы, как резина». В подсобке, между ящиками с замороженной печенью, он нашёл потёртый блокнот отца — пропавшего в девяностых. На страницах, пропитанных жиром, каракули: «Пигмен
Лора, 34 года, архивариус в муниципальном хранилище Бентона, штат Мэн, в пятницу перед закрытием наткнулась на коробку с надписью «Личные вещи Э.Г.». Внутри — три кассеты VHS, перевязанные шнурком, и потрёпанный блокнот. На первой странице дрожащим почерком: *«Не смотри одна. Они подумают, что ты согласилась»*. Вместо того чтобы уйти, она вставила кассету в плеер в подсобке. На экране — статичное
Лиам, 27 лет, библиотекарь в захолустном городке Блэк-Ридж, находит в подвале потрёпанный дневник с гравюрами гибридов — полурыб, полуптиц. На обороте страницы — детский рисунок его покойной сестры-близнеца, умершей в 10 лет. Вместо подписи: *«Они видят через воду»*. Вечером, разбирая коробки в гараже, он натыкается на её старую куртку с карманом, полным ракушек, испещрённых теми же символами.
Карла, 28 лет, бывшая медсестра из Тихуаны, роется в рюкзаке покойного отца — находит потрепанный блокнот с координатами и фото заброшенной шахты возле Сан-Фелипе. Ее младший брат Эстебан, ворующий запчасти для старого «форда», уговаривает ее поехать: *«Он десять лет рыл эту дыру. Там точно не медью пахнет»*. В баре «Эль-Койот» они сталкиваются с Лукасом, гидом-алкоголиком, который водит туристов
Элис Вейнрайт копала землю в огороде за домом, когда лопата звякнула о металлический сундук. Внутри — письма покойной матери к кому-то по имени Л. Ричардс и ключ с выгравированной змеёй. "Сара, ты опять в грязи копаешься?" — крикнул брат из окна, вытирая руки промасленной тряпкой. Он чинил трактор, брошенный отцом перед тем, как исчезнуть в лесу с охотничьим ружьём. Элис спрятала
В пустынном городке Барта, где пыль смешивается с пеплом от сгоревших машин, Дорис Ланг втискивает в руку охотнику Д алюминиевую ампулу с синтетической кровью. «Граф Ли ночью пришел через вентиляционные шахты. Отец пытался закрыть люк...» — её голос дрожит, пальцы оставляют потёки ржавчины на металле. Д, не снимая широкополой шляпы, осматривает следы когтей на стальной двери склада — три
Лика, библиотекарь из Череповца, обнаружила в архиве потёртый дневник 1924 года с пометкой *«Сретенский переулок, 13»*. В тот же день Артём, инженер-теплоэнергетик, заметил аномалии в расчётах для котельной на улице Гоголя — цифры на мониторе пульсировали, словно жилы. Вечером, заваривая чай с мёдом, Лика услышала скрип за дверью склада с газетами: на полу лежала лужа расплавленного пластика от
Германн, инженер с потёртыми локтями мундира, торчит у кондитерской на Невском, считая медяки в кошельке. «Опять просадил ползарпланы в клубе — чёрт дернул связаться с этим Зурманом», — бормочет он, разминая замёрзшие пальцы. В тот же вечер на званом ужине у князя Волконского Лизавета, горничная с родинкой над губой, шепчет графине Анне Фёдоровне: «Барин в зелёном фраке спрашивал про вас. Глаза,
