Агата, копаясь в телефоне Войтека пока он мыл посуду, наткнулась на сообщение от Майи из его отдела: «Завтра допиваем тот эспрессо?» Экран светился в темноте кухни, где на столе лежали детские раскраски с недорисованными динозаврами. «Это просто коллега», — буркнул Войтек, вытирая руки о джинсы с пятном от йогурта. Агата вышла из квартиры на Мокотове, толкая перед собой коляску с полуспящей
Кася, рыжеволосая девушка в очках с зелёными дужками, раскладывала книги о японской поэзии на полке варшавского магазина «Pagródek». Её пальцы дрожали — сегодня вечером она договорилась встретить Томаша после репетиции в подвальном клубе на улице Новогродской. «Слушай, у меня билеты на выставку Хокусая», — сказала она по телефону утром, прижимая трубку плечом, пока пересчитывала сдачу из
В старом здании на улице Крохмальной в Варшаве Януш Корчак, в очках с толстыми стёклами, разбирает детские тетради. В приюте пахнет дезинфекцией и варёной свёклой. Стефа, девочка с рыжими косами, спорит с Миколаем из-за карандаша: «Ты сломал мой последний!» Корчак подходит, достаёт из кармана закрученный в газету мелок. «Делитесь, как братья, даже когда злитесь», — бормочет он, поправляя пиджак с
Джон Гриффит, он же Джек, в шестнадцать сбежал из Сан-Франциско на Аляску с котомкой, полной ржавых капканов. В Доусон-Сити его прибило к пожилому старателю Карлу — тот ковырял лопатой мерзлую землю у реки Клондайк, бурча: «Здесь удача любит терпеливых, а не торопливых». Джек ночевал в его брезентовой палатке, делил солонину с сухарями, пока не нашел желтый камешек размером с ноготь. Карл,
В Лондоне Джонас, бывший инженер-строитель из Польши, чинит протекающий кран в съемной квартире над пабом «Корона». Его соседка Лина, шведская студентка-антрополог, разбирает коробки с записями интервью мигрантов. «Ты когда-нибудь находил чужую историю в своих чертежах?» — спрашивает она, протягивая ему кружку чая с мятой. Он молча указывает на трещину в стене, которую заклеил страницами из
Магда, работница почты в захудалом районе Лодзя, разбирая архив в подсобке, натыкается на пачку нераспечатанных писем 1983 года. Конверты адресованы «М. Ковальски» с улицы Пшённой, но дом давно снесён. В углу — пятно от вишнёвого варенья, как у бабушкиного рецепта. «Чёрт, тут даже марки с Лениным», — бормочет она, пока начальник Томаш стучит кулаком по стенке: «Выброси хлам, место под новые
В Залесье, затерянном у границы с Венгрией, местный священник Казимир Новак чинит треснувший алтарь в костёле Св. Иштвана. Из кармана его поношенной сутаны выпадает фотография 1997 года: он в военной форме, рядом — девушка с рыжими волосами. Утром на кладбище он сталкивается с Эвой Грабовской, которая копает могилу для отца-алкоголика. «Твои проповеди не вернут ей лицо», — бросает она, кивая на
Агата, кассирша из краковского супермаркета «Бедронка», в пятницу задержалась из-за сломанного терминала. Пакет с дешевым тунцом и маргарином она поставила на плиту в хрущевке, пока сын Милош тыкал вилкой в холодную гречку. В это время Марек, партнер варшавской юридической фирмы, разбирал бумаги в кожаном портфеле — клиент Гжегош опять требовал вернуть «пропавшие» 200 тысяч злотых. Они
В старом гараже на окраине Вроцлава семнадцатилетний Казимир Колодзейчик собирает цепь из сломанных часовых пружин и деревянных кухонных щипцов. Его сестра Ольга, закутавшись в потертый плед, тыкает пальцем в медную шестеренку: *"Это вместо подготовки к экзамену по химии? Мама опять будет орать, что ты мусором квартиру завалил"*. Казимир, не отрываясь от паяльника, бурчит: *"Не
Каори из Осаки, с рыжими прядями в волосах, каждое утро протирает прилавок в пекарне на улице Новый Свят. Ей не хватает сна: соседка по квартире в Праге-Полуднь, пожилая пани Ядвига, включает радио в пять утра. «Слушай, *kawa* тут не как в Японии», — бросает Мария, коллега с татуировкой якоря на запястье, когда Каори перепутала заказ. В тот же день Олег, плотник из Львова, спорит с бригадиром на
Зося, девушка в потёртой кожаной куртке, разгружает коробки в почтовом отделении на улице Новогродской. Замечает, что три посылки за неделю адресованы «Л. Бурмистру» в несуществующий дом №17 на площади Гжибовской. Вскрывает одну из них — внутри потрескавшийся медальон с гравировкой «ŁKS–76» и пачка писем на желтоватой бумаге. «Смотри, Марек, тут даты совпадают с теми протестами на судоверфи», —
В старом пражском кафе у Карлова моста Мирослав, чешский лингвист с потрёпанным блокнотом, находит в кофейной гуще символы, совпадающие с узором на киоте в местной синагоге. Рядом, за соседним столиком, Зузана из Братиславы, уставшая археолог, роется в фотографиях раскопок под замком Девин — на снимке тот же знак. «Вы тоже верите в совпадения?» — бросает она, протягивая Мирославу снимок. Через