Лера затушила окурок о ржавый подоконник заброшенного цеха, глядя, как Макс ковыряет отверткой в корпусе старого генератора. "Олег говорил, схема в левом углу", — бросила она, доставая из кармана смятый чек с координатами. Макс, в рваной куртке с запахом бензина, хрипло рассмеялся: "Там же крысы с кошками воюют, ты в курсе?" За дверью хлопнула железная заслонка — оба
Лейра, девятнадцатилетняя дочь рыбака, чинила сети на берегу залива, когда к ней подошел мужчина в плаще, пропахшем дымом и медными спиралями. Его левая рука была скрыта под перчаткой из чешуйчатой кожи, правая сжимала свиток с выцветшей печатью в виде крыла. «Твоя мать — Сильра из клана Пепельных Ковров?» — спросил он, переступая через корзину с угрями. Лейра попятилась, нащупывая за поясом нож
Томас с Ньютом, Мино и остальными сбегают из убежища WCKD после того, как Тереза замечает, что врачи слишком часто берут кровь у Уинстона — его рана от Гривера гноится, пахнет кислым молоком. Через вентиляционную шахту, где Мино ковыряет отвёрткой решётку («Ладно, ладно, я починю»), они пробираются в пустыню. Там натыкаются на Хорхе и Бренду, которые торгуют солью и батареями в полуразрушенном
Максим нашел старую коробку из-под папирос «Беломор» за шкафом в гостиной, когда перекладывал мамин вязаный плед. Внутри — письма на немецком, фотография деда в форме вермахта и медальон с чужим именем. Лиза, разбирая вещи после похорон, уронила банку с огурцами: рассол растекся по полу, смешался с пылью. «Ты что, охренел?» — она схватила письмо с подписью *Klaus, 1943*. Максим протер очки
Алла вытирала пятно от кофе на столешнице, когда Кирилл втопал в кухню, швырнув рюкзак на стул. «Мать, ты опять выкинула мои чипсы?» — спросил он, ковыряя ногтем трещину на кружке с надписью «Лучший папа-2016». Она не ответила, доставая из холодильника творожки со скисшим сроком. «В школе звонили, — сказала Алла, разминая пальцами смятый чек из «Пятёрочки». — Опять драка. Хоть скажи, за что?»
Егор зачерпнул ложкой мутный борщ, поставил тарелку на подоконник с отколотой штукатуркой. Мать, обхватив колени поверх стеганого халата, кашляла в кулак: «Опять стучали. В стену, где печь». Он прислушался к скрипу половиц — ответило тишиной. В углу валялся ржавый топор, оставшийся после отца; Егор чистил им лед у колодца каждое утро. Мать внезапно схватила его за запястье: «Не ходи к Гавриловым.
Лена, 34 года, обнаружила в доме покойной бабушки спрятанный за радиатором конверт с выцветшими фотографиями и письмом на обороте квитанции за свет: «Скажи Маше, что я не виновата. Они проверяют подвал под лестницей. Не верь дяде Вите». Дядя Витя — её единственный родственник, автомеханик с золотым зубом, который три года чинил ей «Жигули» и каждый четверг привозил банку солёных огурцов. Когда
Лена вытирала пыль с рамки, где лежала выцветшая фотография Саши. «Ты снова налил?» — спросила она, не отрываясь от стекла, заляпанного пятнами от комаров. За окном хлопала дверь гаража, сосед чинил «Жигули», стуча ключом по гайкам. Саша молча подвинул тарелку с холодными щами, на локте — след от бинта: вчера разбил зеркало в прихожей, когда искал заначку за часами. «Собрал вещи Марины, — сказал
Елена Гилберт нашла потёртый дневник с инициалами «S.S.» в коробке старых школьных учебников, пока разбирала архив в библиотеке Мистик Фоллс. Пыль на коричневом переплёте слипалась под пальцами, а за окном хлестал осенний дождь. «Это не для тебя», — Стефан Сальваторе выхватил тетрадь, случайно задев её руку — холодную, как гранитная плита у реки. Позже Деймон, в чёрной кожаной куртке, сидел на
Илья вернулся в Березовку после пяти лет тюрьмы. Отец, Николай, лежал в двухкомнатной хрущёвке с циррозом, на столе — пустые бутылки «Столичной» и банка мятных леденцов от перегара. «Чё смотришь? — хрипел отец, обводя пальцем потолок с трещинами. — Теперь ты тут хозяин». Илья устроился на чугунолитейный завод: ржавые перила цеха, ожог на предплечье от случайной искры. В пятницу к нему подошёл
В старом складе за авторемонтом «Восток» Марк копался в ящиках с советскими радиодеталями, которые хозяин называл «антиквариатом для нищебродов». Наткнулся на коробку из-под обуви, обмотанную изолентой — внутри лежал блокнот с схемами и дискетами, помеченными «ЛК-12». Записи на третьей странице обрывались на слове *«синхронизация»*, а в углу кто-то вывел красным: *«Не включать. Гребина ждет»*.
Уайетт Эрп, его братья Вирджил и Морган, вместе с Доком Холлидеем стояли у конюшни за салуном «О.К. Коррал», проверяя обрезы под плащами. Айк Клэнтон, Том и Фрэнк Маклоури, пригнав вчера краденых быков из Соноры, курили у лавки Дунбара, сплевывая табак на доски. «Шерифом буду я, пока вы тут с Холлидеем виски тянете», — бросил Вирджил, поправляя звезду на жилете. Док усмехнулся, доставая