Чуйка, рыжеволосая третьеклассница из токийского района Сибуя, каждое утро спешит на рынок Уэно за свежими креветками для обеда. Её мама, Митико, ворчит, пока чистит дайкон: «Опять потратила все карманные деньги на имбирь?» После уроков Чуйка забегает в семейный магазин «Ямада-тян» — уговаривает владельца, господина Кобаяси, продать ей подсохшие грибы сиитаке за полцены. В школьном клубе
Юки, повар из маленького ресторана в районе Сибуя, каждое утро начинает с разморозки лосося и проверки запасов риса. Однажды, разбирая коробки на складе, она натыкается на потрёпанную тетрадь в синей обложке — это оказались записи её покойной бабушки, Митико, которая держала закусочную в Киото в 70-х. Между страниц завалялся чек из бакалейной лавки 1978 года и схематичный рисунок тамагояки. «Ты
Арай, студент факультета литературы, ежедневно задерживался в университетской библиотеке, перебирая потрепанные тома Достоевского. В углу третьего стеллажа он заметил Кирисиму — девушку в очках с сиреневыми дужками, которая однажды резко спросила: «Ты тоже веришь, что Раскольников мог измениться?» Они начали встречаться у окна с видом на парковку, где запах старых страниц смешивался с ароматом ее
Юкио, 72 года, каждое утро поправляет кимоно с выцветшим узором папоротника и расставляет кисти на низком столе в мастерской. Его ученица Аой, 19 лет, растирает тушь в каменной плитке, пока за окном мелькают велосипедисты с корзинами редиса дайкон. "Вчерашние иероглифы похожи на следы воробья", — бормочет Юкио, проводя линию на рисовой бумаге. По вечерам они запирают ставни деревянного
Юки, подрабатывающая в кафе у порта, нашла в трещине причальной плиты ракушку с синим отливом. В тот же вечер, протирая посуду, она услышала из нее шепот: *«Спрячь… пока они не увидели»*. На следующий день в дождь к ней подошла Аой — молчаливая девушка, которая чинила сети у доков. «Отдай, — выдохнула та, сжимая мокрый рукав Юки, — иначе придут за тобой». Через час у кафе остановилась черная
Кейта, курьер из района Сибуя, каждое утро объезжал одни и те же адреса: офис на улице Догэнзака, аптека возле парка Ёёги, квартира старухи с третьего этажа, которая всегда заказывала слишком много рисовых крекеров. На третий день маршрут прервался — у моста Аояма он увидел, как бетонная стена метро треснула, будто её разорвали изнутри. Из щели выползло что-то, напоминающее медузу, только с
Юки, новенькая горничная в старом трёхэтажном отеле на окраине Киото, каждое утро протирала пыль с деревянных табличек с номерами комнат. В подсобке висели её сменная форма — синее кимоно с белым фартуком — и потрёпанный блокнот, куда она записывала жалобы постояльцев: «В 201-м пахнет сыростью», «В саду пересох фонтан». Такуми, управляющий с вечной папкой в руках, ловил её у лифта: «Клиент из
В провинции Каи самурай Такэда Сингэн, затачивая короткий меч в затемнённом зале, спорит с советником Ямамото: «Ты предлагаешь союз с Уэсуги? Его конница сожрёт наши рисовые поля, прежде чем мы доберёмся до Киото». Тем временем в Эдо плотник Дзэнъити, подбирая сколотую щепку у ворот замка Эдо-дзё, слышит, как купцы шепчутся о перестрелке между кланами Мори и Тиёда — из-за сгоревшего склада с
Юта Кавамура, 28-летний техник из крохотного ремонтного магазина в Сибуя, каждое утро разбирал старые камеры под треск неоновой вывески. Его друг Кейсуке, курьер на велосипеде с потертым рюкзаком, пропал после полуночного звонка: «Они нашли плёнку из храма…» В ящике стола Юта обнаружил конверт с ключом от камеры хранения на станции Икебукуро и обгоревшую фотографию женщины в кимоно с татуировкой
В токийском районе Кацусика семья из четырех человек ютится в двухкомнатной квартире с протекающим краном на кухне. Отец, Ёсио Асада, каждое утро надевает один и тот же поношенный коричневый пиджак перед работой в типографии, где печатает рекламные листовки. Его жена, Акико, собирает детям бэнто с холодными сосисками и солёными сливами, приговаривая: «Рёта, не забудь помыть термос, вчера чай
Акари просыпается в шесть утра, чтобы замесить тесто в пекарне «Хару», где висит потертый плакат с рецептом каштанового хлеба. Запах ванили смешивается с дымом от старой духовки. «Муки не хватит до конца недели», — бросает она коллеге Макото, вытирая руки в крахмальном переднике. Дома её ждет Юкари, разукрасившая стену в прихожей маркерами: розовая кошка с тремя хвостами машет лапой рядом с
Эмили, переводчица из Бостона, переехавшая в Токио после замужества, нашла в комоде свекрови пожелтевший конверт с парижским штемпелем. Внутри — фотография молодой женщины в платье с кружевным воротником, стоящей у канала Сен-Мартен, и письмо на ломаном японском: *«Марико, твои глаза как сакура в лунном свете»*. Муж Хироси, обычно сдержанный инженер, разбил чашку с чаем, узнав почерк отца. Их