Дилан, 17 лет, в рваной джинсовке, таскает старую гитару по причалам Сан-Круза. Встречает Зои у кафе *Wavebreaker* — она ковыряет паяльником в разобранном дроне. «Слушай, тут в порту ищут грузчиков на вечер. Плачут 50 баксов, если не сдохнешь от коробок», — говорит он, разминая плечо со шрамом от скейт-аварии. Она морщит нос: «Опять вонять рыбой буду. Лучше в старом кинотеатре подработаем — Майкл
В прибрежном городке Уитби доктор Артур Гриффитс, бывший морской биолог, прячет в подвале заброшенного маяка Элиаса Кейна — парня с бледной кожей и перепонками между пальцев. Каждую ночь Элиас сбегает через лаз в скале к океану, возвращаясь с крабами и водорослями для экспериментов Гриффитса. Его дочь, 19-летняя Лидия, случайно натыкается на мокрые следы, ведущие к лаборатории: "Пап, ты
Ама, 28 лет, печет кексы с имбирём в тесной пекарне на окраине Аккры. Её подруга Адиза, сидя на ящике с мукой, щелкает семечки: «Твой брат опять просит денег на новую гитару. Говорит, старую съели термиты». Ама вытирает руки в фартук с пятном от куркумы, замечает в окно Джейкоба, 32-летнего фотографа из Чикаго, который пялится на вывеску с опечаткой — «Слаkости от Амы». Он заказывает эспрессо, но
Филип, худощавый парень в помятой кожаной куртке, разгружает коробки с замороженными пельменями на складе в промзоне Варшавы. Его соседка по общежитию, Оля, вечно ворчит на запах рыбы из общего холодильника: «Ты опять свой обед забыл? Воняет, как в порту». Вечерами он залипает в старый ноутбук, отсматривая записи с камеры у мусорных контейнеров — вчера там мелькнул человек в красных кроссовках,
Лиза, архивист из Петербурга, разбирая коробки с документами 50-х, наткнулась на выцветшую фотографию с силуэтом девочки в размытом платье. «Смотри, Олег, тут лицо сквозь стену», — ткнула пальцем в стекло сканера. Коллега пожал плечами: «Ты третью ночь на кофе — галлюцинации». Тем временем в Хайфе Ави, затягиваясь сигаретой у стройки нового ТЦ, заметил, как кранометр матерится на иврите: «Опять
Эва, 17 лет, в джинсовой куртке с выцветшими заплатками на локтях, каждое утро протирает столики в кафе *Золотой колокольчик* на улице Ваци. Запах подгоревшего кофе смешивается с пылью от старых книг, которые её мать, Илона, пытается продать в соседней лавке. «До зарплаты ещё три дня, — шепчет Илона, перебирая потрёпанные страницы, — а за лекарства надо отдать 12 тысяч форинтов». Эва крадёт из
Гедрюс, студент-архитектор, копается в лотке блошиного рынка Ужуписа, выуживая ржавый механизм с выгравированным символом — три переплетённых кольца. В тот же вечер его соседка Лина, реставратор старых часов, замечает деталь на его столе: *«Это… точно как на чертежах моего деда. Он умер, когда пытался собрать такую штуку в 80-х»*. Они едут в Палангу, в её мастерскую, где среди ящиков с
В домике на окраине Бристоля, где обои отклеиваются возле окон, Лора каждый вечер пересчитывает сдачу из кафе «Red Mug», пока её брат Джейк ковыряется в двигателе старого «Форда» во дворе. Их соседка Мэгги, бывшая медсестра, тайком подбрасывает в почтовый ящик газетные вырезки о странных случаях рака в районе. «Опять твои теории заговора», — бормочет Джейк, разворачивая бутерброд с сыром, но
Мира, владелица кафе-мороженого «Фаги» в промзоне Кёбаньи, заметила, что после запуска нового фисташкового сорта в округе начали пропадать кошки. Её помощник Золтан, в прошлом химик-неудачник, случайно проговорился за рюмкой палинки: «Ты уверена, что в рецепте только натуральное? Я же предупреждал — эти сиропы с рынка «Лехель» пахнут ацетоном». На следующее утро в морозильной камере Мира нашла
Мартин, владелец полуразвалившегося гаража на окраине Праги, каждую среду после восьми заказывал в пабе *U Zlatého lva* темное пиво и кнедлики. За соседним столиком орудиевод Павел, вытирая салфеткой пятно от горчицы на рубашке, бубнил: «Жена опять намекает, что я застрял в 90-х, как её мамин сервант». Вацлав, учитель математики с нервным тиком левого глаза, ронял фразу про «алгебру разводов»,
Майя, 23 года, работает в цветочной лавке на улице Строгет в Копенгагене. Однажды в старом букете клиентки из района Нёрребро она находит засохший цветок с синими прожилками — такого же оттенка, как татуировка на запястье её покойного деда Хенрика. В гараже, где её брат Элиас чинит мотоциклы, под ящиком с инструментами обнаруживается ржавый ключ от заброшенной теплицы в саду их дома. «Ты уверена,
Лев, 19 лет, каждое утро заваривает крепкий чай в жестяном чайнике, пока бабушка Нина стучит костяшками по столу: «Стишками сыт не будешь. Иди на завод, как Гришка». Гриша, друг детства, в засаленной куртке, после смены тащит Льва в гараж — чинят «Жигули», спорят о Бродском. «Ты думаешь, им там, в Питере, легче было? — Гриша вытирает руки об тряпку. — Зря мозги паришь. Девок нет, водка есть —