В старом отеле на окраине Буэнос-Айреса Кармен, 52 года, ворочает папки с квитанциями в своём кабинете. Стены покрыты трещинами, а из коридора доносится скрип лифта с чугунной решёткой. Её сын Лукас, 16 лет, чинит кофеварку на кухне, бросая фразу: «Мама, холодильник опять гудит». Во двор выходит Хавьер, сосед с татуировкой ягуара на шее, стучит в окно: «Кармен! Аренду за бар или завтра полиция
Лика рылась в сундуке отца, пока он колдовал над дубовым комодом в мастерской. Под пачкой писем с печатью «Н-ский завод» наткнулась на ключ с треснувшей деревянной ручкой. *«Это от сарая за озером»,* — буркнул Николай, вытирая лоб заляпанной краской тряпкой, когда она показала находку. Вместо объяснений заперся в кладовке, где пахло олифой и старыми газетами. Вечером Лика подмела стружку у
В маленьком парижском салоне мадам Тальен, заставленном хрустальными бокалами и подсвечниками, Жозефина де Богарне поправляет кружевной шарф на плечах. Запах жасмина от её духов смешивается с дымом сигар. "Вы читали Руссо?" — спрашивает она, протягивая Наполеону Бонапарту, щелкающему пальцами по карте Италии. "Там, где я сейчас, важнее координаты, чем философия", — отвечает
Харуто, 34 года, рыбак с потрескавшимися от соли пальцами, находит в сетях старый Nikon F2. Внутри — плёнка с девушкой в красном кимоно на фоне разрушенного маяка острова Авадзи. В чехле камеры застряла кассетная лента: *"Для Юкико, 1973. Прости, я не смог прийти"*. Почерк на этикетке совпадает с письмами в доме его покойной бабушки, где сейчас живёт младшая сестра Мидори. Она, протирая
В маленьком альпийском городке Шамони группа из пяти человек — Антуан, Эмили, Клара, Лукас и Мари — поднимается к перевалу Бланш для съемки документалки о климатических изменениях. За день до исчезновения Антуан спорит с Кларой в кафе «Ля Глетчер»: «Ты уверена, что эти цифры не высосаны из пальца?» — тычет он в ее графики таяния ледников. Стены кафе потрескались от сырости, ветер гудит в щелях
Ли Цзянь, 34 года, грузчик в порту Чунцина, каждое утро просыпался под гудки барж. На фабрике «Хуафэн», где он подрабатывал сборкой конвейеров, в воздухе стоял запах припоя и перегоревшей изоляции. В обеденный перерыв у ларька с жареной лапшой он заметил Сяо Мэй — девушку в потёртой кожанке, которая тыкала пальцем в фото на экране: «Моего брата забрали из общежития неделю назад. Он тоже работал
В старом особняке на Статен-Айленде поселились четыре вампира: педантичный Виаго в бархатном камзоле, вечно ноющий Властислав с приставкой Xbox, угрюмый Декон в кожаной куртке и древний Петр, спящий в каменном саркофаге. Их будни — это споры о том, кто последний мыл чашу с кровью в раковине, попытки заманить курьеров из «Домино» под предлогом «вечеринки», а также провальные тренировки по
Капитан Егоров, с перебинтованной ногой, пытается попасть в ритм строевого шага на плацу возле ГУМа. Его гимнастерка пропахла дымом от печки-буржуйки, а шинель давно не чищена — пятно от супа-пюре на рукаве. Рядом хрипит патефон с пластинкой «Священная война». «Ты сломаешься до начала, как твой «Максим» под Ржевом», — говорит медсестра Лида, поправляя ему повязку. Он молча достает из кармана
Иван, слесарь с завода №112, три дня чинит танковый двигатель — руки в солярке, под мышкой зажат кусок хлеба с маргарином. Напарник Геннадий, щурясь от дыма папиросы, бубнит: *«После войны женюсь на первой, кто чаем напоит без очереди»*. В сорока километрах, в полуразрушенном госпитале Волжска, Ольга, санитарка в прожжённом халате, моет пол тряпкой, выжатой из снега. Раненый лейтенант, лицо в
Лора, 34 года, архивариус в муниципальном хранилище Бентона, штат Мэн, в пятницу перед закрытием наткнулась на коробку с надписью «Личные вещи Э.Г.». Внутри — три кассеты VHS, перевязанные шнурком, и потрёпанный блокнот. На первой странице дрожащим почерком: *«Не смотри одна. Они подумают, что ты согласилась»*. Вместо того чтобы уйти, она вставила кассету в плеер в подсобке. На экране — статичное
Йонас Балинскас, в зеленом комбинезоне с выгоревшими на солнце пятнами, копался в куче старых шин под Шяуляем. Рядом Ауксе Гудявиченте, обмотав волосы в платок из совхозной ткани, выдергивала медные провода из сломанного холодильника: «Слушай, тут под слоем грязи маркировка — кажется, это из лаборатории Кедайняя». Они неделями находили вещи с кодом «L-84» — обгоревшие документы, ржавые канистры с
Нора и Дин Бэннон переезжают с детьми, Эллой и Джейкобом, в двухэтажный дом на Пресвик-роуд — кирпичный, с облупленными ставнями. На третий день в гостиную падает конверт с восковым штампом: *«Вы разрушили мои стены. Я наблюдаю, как вы спите»*. Дин смеётся, пряча дрожь в пальцах: «Клоуны из комитета соседей. Помнишь, как в Огайо те подкинули мёртвого енота?» Нора молча разбивает вазу, собирая
