Игорь Рогов приезжает в Москву из Уфы, селится в общаге завода «Красный пролетарий» — комната 317, раскладушка у окна с видом на ржавый гараж. На третий день теряет сумку с документами в переполненной маршрутке №310, спорит с водителем: «Вы же видели, я на остановке оставил!» — «Сам дурак, бумажник в трусы засунь в следующий раз». Ищет работу через доску объявлений у метро «Авиамоторная» — звонит
Елена врывается в кафе на окраине Нижнего Новгорода, пахнет пережаренным маслом и хлоркой. На столе — липкая салфетница, в углу мусорный мешок с очистками. «Сколько раз морозили эти пельмени?» — тычет пальцем в полупустой холодильник, пока оператор снимает пятна плесени на потолке. Повар Вадим, в засаленном фартуке, мнётся: «Да мы вчера только…». Елена перебивает: «По СанПиНу сырая рыба не должна
Кирилл споткнулся о ржавую бочку у въезда в Горелово — деревню, где последний дом с покосившимися ставнями ещё пахнет дымом. Он разбил лагерь в избе с провалившимся полом, нашёл мешок мёрзлой картошки под печкой-буржуйкой. Через три дня к нему прибилась Аня: девчонка в мужском телогрееке, с обмотками вместо варежек. «Думаешь, спички сами зажгутся?» — бросила она, когда он пытался разжечь костёр
В промзоне за МКАДом, в студии с вечно запотевшими окнами, собрали тридцать ребят от Калининграда до Владивостока. Лера из Новосибирска, с розовыми накладными косами, спорила с москвичом Гришей насчет аранжировки кавер-версии «Кукушки»: «Ты че, там же синты нужны, а не твоя гитара с царапиной!» В углу Машка, бывшая официантка из Перми, тихо репетировала степ, пока её кроссовки скрипели по
Виктор, водитель ржавого «КАМАЗа» с отваливающейся ручкой двери, заметил в сугробе у проходной завода черный камень с зернистой поверхностью. Температура опустилась до -20, пальцы примерзли к рулю, когда он звонил Семёну, своему соседу-астроному: «Слушай, тут хрень какая-то… Словно уголь, но тяжёлая». Семён, в стоптанных тапках и растянутой кофте, прибежал через час с лупой и портативным
Лиза разносила кофе в кафе на Невском, заворачивая в шарф с выцветшей клеткой. В перерывах переписывалась с Максимом, который торчал на стройке у Обводного канала: *«Опять бетон застывает, как моя жизнь. Привези бутерброд?»* Вечером они снимали старые обои в хрущевке, споря о том, клеить ли новые с ромашками или «как у всех — под покраску». Запах пыли смешивался с ароматом чеснока от соседки за
В подмосковном поселке Барвиха, в бывшем советском санатории с облупившейся голубой краской на стенах, собрали десять человек. Светлана Петрова, 54 года, психолог в растянутом свитере, сразу выдала правила: «До пятницы никаких телефонов, сигарет и разговоров о прошлом. Кто нарушит — воняет посуду за всех». Марина, парикмахер из Уфы с розовыми корнями, в первый же вечер нашла запасную сигарету в
Эмили, застрявшая в крохотной бруклинской квартире с вечно капающим краном, натыкается на Джейка, своего бывшего, в прачечной на первом этаже. Он пытается починить треснувший барабан стиралки, ругаясь на испанском. «Ты вообще помнишь, где синие носки?» — бросает она, перекрикивая гул машин. Тем временем София, бармен из «Гринуич Таверн», разбивает третью рюмку за вечер, пока Карлос, ее
Лина Мартинес щелкала клавишами, сидя на ящике из-под пива в подвале Бруклина. Кофе в треснувшей кружке "I ♥ NY" давно остыл. На экране мелькнул файл с грифом «PROJECT BISTA» — кадры операций на темнокожем мужчине в химзащитном костюме. «Черт, Джейк, глянь на это, — она толкнула ногой дверь, — тут не взлом, а целое завещание какого-то докторишки». Джейкоб Райт, чинивший радиоприемник на
В удивительной стране чудес, там, где раскинулось самое очаровательное из всех мест, обитает веселый малыш-поросенок. Его жизнь - сплошная феерия ярких событий и незабываемых моментов, каждый день преподносит что-то новое и волнующее. Этого маленького счастливчика окружают необыкновенные существа, чья доброта и милосердие не знают границ. Каждое из них уникально по-своему, наделяя мир вокруг
