В Ереване, в квартире над авторемонтной мастерской, 17-летняя Сирануш находит в шкафу отца старую авиационную форму и письма с пометкой *Аэропорт Звартноц, 2003*. Её отец, Армен, исчез месяц назад после ночной смены диспетчером. Сирануш пробирается в заброшенный ангар, где встречает Гагика — коллегу отца с ожогом на левой руке. «Твой отец задавал не те вопросы», — бросает он, выбрасывая окурок в
Армен, парень из спального района Еревана, торчит на рынке «Вернисаж», пытаясь сбыть старые часы отца. «Григор, если завтра не соберу 300 тысяч, квартиру выселят», — бросает он другу, закуривая «Ахтамар» у ларька с чебуреками. Григор, в потёртой косухе, предлагает «дело»: помочь перегнать грузовик контрабандных сигарет через границу. Вечером Армен варит кофе в хрущёвке, слушая, как мать кашляет
Араик, 17 лет, таскает подносы с кофе в крохотном кафе «Минутка» на проспекте Маштоца. После смены он закуривает за углом, поправляя рваный шарф, пока его друг Сурен не подходит с новостью: «Слышал, на «Вернисаже» платят 3000 за разгрузку ковров. Завтра в шесть, если не проспишь». Араик морщится — вчерашняя ссора с отцом из-за разбитой фары грузовика еще горит в ушах. Дома, в пятиэтажке возле
Армен, парень из горного села под Гюмри, приезжает в Ереван по настоянию отца — обсудить свадьбу с Ани, дочерью его давнего друга. Встреча в кафе «Арагиль» оборачивается конфузом: Армен, в потертой кожаной куртке, неловко роняет стакан с кофе, заливая Ани новое платье с цветочным принтом. «Ты вообще в городе хоть раз бывал?» — шипит она, вытирая пятно салфеткой. Девушка, работающая менеджером в
Гаяне, 34 года, каждое утро протирала пыль с полок в аптеке на проспекте Маштоца. Её клиентка, пожилая женщина в выцветшем платке, тыкала пальцем в витрину: *«Сосед говорит, эти таблетки дешевле в Нубарашене. Почему у вас как на золото?»* Гаяне молча поправляла бейдж с надписью «Гаяне Арутюнян» — краска слезла на букве «А». В это время её брат Армен, таксист, крутил руль у кинотеатра «Москва»,
Лика, официантка из круглосуточного кафе «Сова», каждую среду после смены пробиралась в подвальный клуб на Красноармейской. Там, за столом с потертым сукном, Марк, механик из соседней мастерской, раскладывал карты с привычной небрежностью — пальцы в потёртых перчатках, на локте пятно от автомасла. «Ставка — ответ на один вопрос», — сказал он, сдвинув кепку на затылок. Лика положила на кон
Арман, инженер-энергетик с облупленными тату на пальцах, каждое утро объезжает подстанции вдоль старой ЛЭП, тянущейся от Еревана до границы. В рюкзаке — схема 1992 года с пометкой *«Резервная ветка — не вводить в эксплуатацию»*, найденная в архиве после смерти отца. «Ты в курсе, что эти кабели до сих пор под напряжением?» — он бросает папку на стол начальника, указывая на красные метки. Тот,
Анна, с утра за прилавком в ереванском магазине тканей, пересчитывает сдачу, пряча пятерки в карман фартука. Армен, ее муж, уже неделю не выезжает на маршрутке — «Полиция опять штрафы выписала, колесо спустило», — ворчит он, разбирая поломанный радиатор на кухонном столе. В холодильнике — остатки долмы, на окне — горшок с чабрецом, который Анна поливает водой из-под крана. «За квартиру не платили
Мариам, девушка из Еревана, работает в крохотной мастерской по пошиву платьев на улице Абовяна. Утром она заваривает крепкий кофе в медной джезве, пока соседский кот крадется за остатками долмы из ее холодильника. Письмо от брата Ара, который устроился на стройку в Марселе, приходит в четверг: «Здесь платят в три раза больше. Купил тебе билет, бронь на хостел уже есть. Только не говори маме». В
В Ереване, на пыльном рынке возле старого циркового шатра, Мариам, дочь бухгалтера местной кондитерской фабрики, сталкивается с Ара — артистом воздушной гимнастики, который чинит проржавевшую конструкцию качелей. «Если не умеешь смешить, научись падать», — бросает он, затягивая гайки ключом с изолентой на рукояти. Девушка, пряча в карман клочок афиши с его именем, просит научить жонглировать,
Розали — робот нового поколения, созданная с одной целью — стать максимально похожей на человека. Но чтобы запустить сложный процесс «гуманизации», ей необходимо испытать весь спектр эмоций, от трепетной любви до разрушительной ненависти. Для этого ей требуется человек, который станет её проводником в мир человеческих переживаний. В эксперименты вовлекают молодого мужчину — должника с
Знаешь, недавно наткнулся на один фильм — даже не ожидал, что так зацепит. Там, понимаешь, не просто про парады и даты, а про живых людей... Тех, кто двадцать лет назад буквально из огня и боли собирал что-то важнее себя. Смотришь и ловишь себя на мысли: как они вообще выстояли? Кадры такие... будто камера дышит вместе с ними — то резко, скомкано, то вдруг замирает на лице какого-нибудь парня,