Лерато, врач в переполненной клинике Соуэто, каждое утро протирает стетоскоп спиртом — запах смешивается с пылью от уличных торговцев жареной кукурузой. Ее пациент, Табо, в рваной куртке цвета хаки, кашляет в кулак: «Док, это просто простуда». Она щупит лимфоузлы на его шее, ворчит: «Не могу тебя спасти, если будешь врать про кашель». Он смеется хрипло: «Вы думаете, в шахтах маски помогают?
Лора, 23 года, переезжает из Кейптауна в Лос-Анджелес с чемоданом старых фото матери-актрисы. Её агент Марк, в мятом пиджаке от Armani, втирает: «Здесь либо целуешь тапки продюсеров, либо моешь их». Она снимает квартиру над автомастерской — по ночам сквозь тонкие стены пробивается вонь бензина и ругань механиков. На пробах для сериала «Солёный ветер» кастинг-директор щёлкает жвачкой: «Слишком…
В Кейптауне 17-летняя Нома Мбеки находит в развалинах дома бабушки потёртый дневник на африкаанс. На страницах — схемы подземных тоннелей под Table Mountain и обрывки писем 1943 года с подписью «Э.Г.». Её сосед, сын шахтёра Табо, замечает в углу эскиза символ — три переплетённых змеи. *«Это же метка «Серых теней», — бормочет он, перебирая чётки. — Папа говорил… Они ещё в 80-х контрабанду тут
Карл Бекер, детектив из Берлина с подпалиной от сигареты на рукаве, находит в кармане убитого курьера ключ от камеры хранения на вокзале Zoo. Внутри — пачка писем на африкаанс и фото Анны ван дер Вальт, журналистки из Йоханнесбурга, которая неделю назад прислала ему факс с пометкой *«VitaPharm лжет»*. Пока Карл разбирает кофе с сахаром в бумажном стакане, его напарник Йенс ковыряет ножом в
В Лусаке, за столичным рынком, где пахнет жареными бабабами и пылью, программист Тэндо чинит старый ноутбук с наклейкой «#CodeZambia». Его внезапно находит британка Лина, бывшая гонщица, с картой, испещренной точками в Техасе и Кейптауне. «Думаешь, это совпадение, что наследство моего деда ведет к тем же координатам?» — держит она в руках потёртый компас. Их замечает Джейкоб, южноафриканский
Эмилио, загорелый пастух с шершавыми ладонями, каждое утро проверяет ограждения на ранчо «Лас-Брисас», пока его сестра Кармен готовит мате с корицей. В городке Санта-Клара появляется Лия, дочь южноафриканского фермера, приехавшая продать наследство — полуразрушенную ферму с высохшим колодцем. «Ты как эти кактусы — колючая, но без воды сломаешься», — усмехается Эмилио, когда она пытается починить
Синди, 17 лет, торгует самодельными чебуреками в киоске возле ржавых ворот старого завода. Каждое утро она отдает половину выручки подросткам из банды "Спектров", чтобы те не разнесли её ветхую палатку. Её сосед Джеймс, бывший школьный чемпион по боксу, ворует медные кабели с заброшенной шахты — после того как его мать перестала узнавать его из-за диабета. "Сколько раз говорить —
Лера, 17 лет, живет в Йоханнесбурге в квартире над автомастерской отца. Каждое утро она прячет блестящие походные сапоги под кроватью, чтобы Сэм, ее отец, не увидел: *«Опять эти танцы с палками? Найди нормальную работу»*, — ворчит он за завтраком, разминая больное плечо. По вечерам Лера тренируется в гараже с подругой Золой, повторяя движения из роликов американских колледжей. *«Нас всего трое, —
Лера, студентка-медик из Кейптауна, подрабатывает в кафе на Лонг-стрит, но денег не хватает даже на метро. Она делит квартиру с Сипо, который пытается устроиться в автосервис, но владелец бросает ему: «Без опыта — без работы». По вечерам Лера крадет остатки еды из кафе — замечает это повар Джозеф, но делает вид, что спит. В соседнем доме Танди, бывшая учительница, продает домашние обеды, чтобы
В Йоханнесбурге семья Мадиба пытается удержаться на плаву. Сибусисо, отец-учитель, чинит протекающую крышу, ворча на цену жести, пока его жена Нома, медсестра в государственной клинике, стирает окровавленный халат. Их дочь Зола прячет под кроватью эскизы граффити — яркие птицы и лица с острыми скулами. «Опять твои каракули? — Сибусисо швыряет в ведро ржавый гвоздь. — Ты думаешь, я краски куплю,
На ранчо в саванне 13-летний Табо находит львенка-альбиноса, брошенного прайдом из-за белой шерсти. Отец мальчика, Джозеф, ворчит, закручивая гайки на сломанном ветряке: «Он не выживет без стаи. Да и скотоводы пристрелят, если увидят». Сестра Линди тайком таскает львенку обрезки козлятины из кухни, где на плите стоит чугунный котел с мамалыгой. К вечеру Табо строит у амбара клетку из ржавых труб
В Карру, высохшей долине, Йоханнес вонзает лом в потрескавшуюся землю, пытаясь найти воду. Его жена Линди, вытирая пот с шеи грязным платком, выливает последнее ведро из ржавого бака в корыто для коз. «Питера звонил, — говорит она, подбирая рассыпанную кукурузу. — Говорит, в Кейптауне на стройке места есть». Йоханнес молчит, смотрит на сгоревший трактор под акацией. В ящике стола — письмо от