Элиас копался в груде обломков, когда лопата звякнула о металл. Внизу, под слоем глины, торчала угловатая пластина с выбитыми кругами — точь-в-точь как на эскизах из дневника его покойного наставника. «Лора, глянь-ка», — крикнул он, вытирая пот рукавом запыленной рубахи. Инженерка, разбирающая механизм у входа в тоннель, фыркнула: «Опять твой «великий Шиледар»? Лучше помоги с этим проклятым
Лиза разбила чашку с ромашками, когда услышала скрип на чердаке. Ветер шевелил занавески, пахнущие пылью и старым маслом от радиатора. «Макс, ты опять забыл выключить плиту?» — крикнула она в пустоту, хотя знала: брат ушел в гараж два часа назад, оставив на столе ключи от «Жигулей» с потёртым брелоком-футбольным мячом. На лестнице треснула ступенька — та самая, третья снизу, которую они годами не
Артем вкалывал на заводе с утра, а вечерами тушил сигареты об железную раму в спортзале «Прогресс». Семеныч, тренер с перебитыми костяшками, бурчал: «Ты ж себя загнать хочешь. Руки-то дрожат уже». Артем мотал головой, поправляя потрескавшиеся бинты: «Не учи, как жить. У меня своих мозолей хватает». Дома, в пятиэтажке с протекающим лифтом, соседка Марина просила помочь донести сумки. Он
Рама сидит на корточках у ржавой водостчной трубы, пальцы сжимают потёртый фотоаппарат «Зенит». Рынок в северном квартале Джакарты гудит: продавец креветок в засаленном фартуке орет на подростка, стаскивающего с прилавка тухлую рыбу. «Ты как тень, — бормочет женщина в фиолетовом хиджабе, протирая прилавок с лепешками. — Бангаун ищет тебя с прошлой пятницы». Рама щелкает затвором, ловя в кадр
Сергей Михалыч, слесарь из городка Подгорье, оказался в мэрии после того, как старый глава скончался за рабочим столом — в чашке с недопитым чаем плавала муха. На экстренном собрании, куда Сергея притащили из-за штрафа за парковку у памятника Ленину, сосед-сантехник Витька выкрикнул: *«Пусть Михалыч рулит! Он ж у нас всех трубы чинит»*. Зал захлопал — альтернативой был бизнесмен Глухов, который
Виктор просыпается в камере №12 от стука ключей по решетке. В углу — Илья, сокамерник, растирает в ладони кусок сахара, украденный из столовой. *"Чай будет горький, как всегда. Пригодится,"* — бормочет он, пряча крошки под матрас. Из коридора тянет запахом дезинфекции и подгоревшей каши. Над унитазом — трещина в стене, заполненная зубной пастой. Вечером охранник Петрович приносит письмо
Эрван чинил плетень у сарая, когда Торгейм, посыльный из деревни Ривенхольм, ворвался во двор. «Опять дети пропадают, — задыхался он, вытирая пот с шеи. — На болотах у озера Тернового черный дым стоит, как в ту зиму…» Воин бросил молоток в траву, вспомнив, как десять лет назад его сестру утащили в трясину. «Кто видел?» — спросил он, уже натягивая кольчугу поверх рубахи, пропахшей дымом очага.
Хон-нан сидел на кухне, разбирая старый радиоприемник, когда в дверь постучали. Вошла соседка Мэй-лин с коробкой мандаринов: *«Опять забыл выключить свет в подъезде. Электричество — не вода, сама не течёт»*. Он кивнул, вытирая руки об пятнистую тряпку. За окном трещал мотор рикши, смешиваясь с запахом жареного тофу из закусочной «Золотой карп». На столе валялась распечатка — счет за ремонт крыши,
Анна разбила чашку с кофе, когда услышала стук в калитку. Из-за ржавой решетки выглядывал сосед Кирилл — принес банку варенья от матери, но глаза бегали к окну сарая, где Максим копался в старом моторе. «Спасибо, — бросила Анна, вытирая ладонью коричневое пятно на фартуке. — Там у вас, кстати, проводка искрит, слышно было». Кирилл замер, потом засмеялся слишком громко и ушел, оставив на
Джим Келли, частник с привычкой жевать мятные таблетки от изжоги, нашел в кармане жертвы — грузчика Сэма Брикса — медальон с выцарапанными инициалами *Л.Р.* и потрепанное фото 1948 года. Его напарник, Эдди Ломан, ветеран с шрамом через бровь, разложил на кухонном столе в съемной квартире Джима отчеты: «Три выстрела в грудь, но соседи слышали крик на итальянском — *bastardo*. Ничего не украли,
Лера затягивает шнурки на потёртых кедах, пока в цеху гудит печь. Её пальцы в засохших пластырях — вчера откололся край вазы для заказчика из Тюмени. «Ты опять без перчаток?» — Марина, начальница смены, бросает упаковку бактерицидных на стол. Лера отмахивается, достаёт из кармана синей спецовки смятый чек из аптеки: «За антибиотиками бегала. У Сёмки опять свищ вскочил». В автобусе домой она
Три женщины оказываются перед непростым выбором, вовлечённые в конфликт, где сталкиваются личные амбиции, моральные принципы и страхи. Их цель — убедить молодую актрису отозвать обвинения в сексуальных домогательствах против именитого кинорежиссёра, чьё имя давно вызывает восхищение в мире кино. Каждая из них движима своими причинами. Одна видит в режиссёре ключ к собственной успешной карьере и