Ракета (2024)

Юха, 27-летний сварщик с верфи в Хельсинки, каждое утро заворачивает в промасленный платок бутерброд с копчёной олениной. В кармане — потёртая фотография деда в военной форме на фоне маяка Ханко. После смены, пока чистил болгаркой ржавые листы, нашёл в металлоломе схему с пометкой «Põhjala-3», обведённую детским почерком. «Ты это видел?» — спросил он у напарника Матти, тыча пальцем в цифры 1967. Тот пожал плечами: «Сдай в архив, если не хочешь проблем». Вместо этого Юха сел на ночной паром в Таллин, где в баре «Лийна» столкнулся с Лийс, студенткой ТТУ, которая на салфетке рисовала траектории полётов. «Это не ракета, а банка с гвоздями», — фыркнула она, разглядывая его схему, но уже через час они копались в подвале её общежития, собирая из старых велосипедных цепей и микроволновок что-то, что Лийс называла «гибридным двигателем».

Подозрения начались, когда из квартиры Юхи пропал чемодан с чертежами, а на стене появилась надпись мелом: «Palu tagasi». Лийс, проверяя камеры уличного наблюдения возле Ратушной площади, узнала в воре своего бывшего преподавателя, Тоомаса, который два года назад исчез после лекции о советских космических программах. «Он боится не нас, а их», — прошептала она, показывая Юхе фото: Тоомас в костюме пьёт кофе с мужчиной в чёрных перчатках — Тапио Виртаненом, CEO компании «NordSky Mining». Погоня закончилась на заброшенном аэродроме под Пярну, где Лийс подключила самодельный передатчик к радару ПВО. «Если зажжётся зелёная лампочка — бежим», — сказала она, ударяя кулаком по корпусу монитора. Зазеленело. На следующий день в газете «Postimees» вышла заметка о падении метеорита в районе озера Вёртсъярв, а Юха и Лийс в больничной палате спорили, считать ли это успехом: половина двигателя осталась в иле, зато вторая до сих пор летит, передавая на частоте 145.825 МГц запись эстонской народной песни.