Марта замечала трещины на стенах своей хрущевки только после третьей рюмки самодельной настойки. В углу кухни, где обои отслоились еще в прошлом году, теперь проступали фиолетовые прожилки, пульсирующие в такт гудению холодильника. «Ты видишь это?» — спросила она Лешу, тыча пальцем в пятно, пока он разводил акрил для новой картины. Он бросил взгляд на стену, вытер кисть о джинсы: «Там плесень.
Лола прячет пачку купюр под плиткой в ванной, пока её младший брат Луис громко включает радио в соседней комнате. В пекарне "Сан-Хуан" на углу улицы Морено хозяйка Кармен уже дважды спрашивала про кассу за прошлую неделю. «Квитанции где?» — Кармен стучит ногтями по прилавку, пахнущему ванилью и прогорклым маслом. Лола врет, что отнесла бумаги в муниципалитет, и переводит разговор на
Артём Сазонов три года чинил «Волги» в полуразваленном сервисе под Копейском. В четверг утром, вытирая руки об промасленный комбинезон, он услышал, как хозяин гаража Сергей кричит в телефон: *«Следующую зарплату получишь, когда клиент за ту моторную яму заплатит!»*. Артём раздавил окурок о бетонный пол, достал из кармана смятый чек за долги за свет — 12 347 рублей — и потянулся к ключам от синей
Лера нашла коробку с детскими кофтами за разбитым холодильником, пока Витька ковырял ржавчину на бампере «Жигулей». «Смотри, тут дата — 12 сентября 2003-го. Как раз перед тем, как Толик сгорел», — она вытерла рукавом этикетку, пахнущую мазутом. Витька фыркнул, доставая из кармана леденец: «Прикинь, если это его сестры? Говорят, она в психушке рисовала углём тех, кто приходил ночью». За свалкой, у
Артур Криппс, молодой юрист из Лондона, приехал в рыбацкую деревню Крайстчерч-Гауэлл, чтобы разобрать бумаги умершей миссис Драблоу. В трактире «Три свечи» он спросил дорогу к поместью Или-Марш, но трактирщик, вытирая кружку грязным фартуком, бросил: «Вам бы назад, пока солнце не село». Артур проигнорировал совет. По пути через болото каблуки проваливались в тину, а в кармане пиджака застревали
Андрей Клюев, регистратор загса в райцентре под Тверью, каждое утро протирал пыль с таблички «Окно №3» тряпкой, пахнущей хлоркой. В десять утра пришла пара: парень в мятом пиджаке с ромашками из газеты, девушка щурилась на заляпанное мухой заявление — «Лен, у тебя в паспорте печать на странице прописки или нет?». За окном грузовик с брусчаткой глушил гудки, пока Андрей искал в ящике синюю ручку,
Егор чинил генератор в подсобке, когда услышал, как Лида разбила кружку в столовой. «Опять ледяшка с крыши упала», — прокричала она, собирая осколки в жестяное ведро. На кухне пахло горелым маслом от вчерашней рыбы, которую Артем пожарил, не вычистив сковороду. В журнале наблюдений за последнюю неделю остались пустые графы — никто не фиксировал температуру после того, как пропали сигналы со
Сергей вытащил ножовку из сарая, где пахло краской и старыми яблоками. Лида, сидя на крыльце с треснувшей чашкой, крикнула: «Опять эту ржавчину тащишь? В прошлый раз дверь полдня чинил». Он протер лезвие тряпкой, оставляя на металле серые разводы — пятна от ржавчины все равно проступали, как кровь сквозь бинт. В углу валялись обрезки фанеры с кривыми надписями карандашом: «шкаф», «полка», «не
Артём проснулся от запаха жареных блинов, пробивавшегося сквозь щель под дверью. Соседка Лида, как всегда, готовила в семь утра. Он налил кофе в треснутую кружку с надписью «Лучшему папе», которую подобрал на блошином рынке, когда услышал стук в стену — ритмичный, три паузы, два удара. Их общий код. «Опять пятница?» — крикнула Лида через дверь, голос приглушённый. Артём открыл мессенджер: пять
Сергей вытирал масляные пальцы о застиранную робу, глядя, как новенький практикант Артем путает клеммы на старом прессе. «Левым болтом крутишь, — буркнул он, — там же метка стерлась, видишь?» Цех гудел, пахло металлической стружкой и перегоревшим кофе из автомата у проходной. В раздевалке, перебирая замшелые ключи от личного шкафчика, Сергей нашел смятый листок с детскими каракулями — дочь
Артём вытирает ладонью пот со лба, поправляет чёрный галстук с затяжкой. В подсобке казино «Золотая лилия» пахнет плесенью и старыми деньгами. Виктор, хозяин зала с обрубленным мизинцем, тычет сигаретой в его грудь: «Снова клиент жаловался — слишком медленно раздаешь. Ты мне не в библиотеке карты считаешь». Артём молча подбирает с пола упавшую фишку — краска слезла по краям, виден серый пластик.
Майя, самка с шерстью цвета ржавого железа, разминала пальцами смолистые ветки, пока детеныш Тоба пытался повторить движение. В кроне дерева над рекой Капуас пахло перезрелым дурианом и влажной корой. «Ух-ух», — ворчала Майя, когда Тоба ронял лиану, и тыкала его ладонью в спутанный узел гнезда. Внизу, в мутной воде, мелькнула тень варана — Тоба замер, прижавшись к матери, пока стая гиббонов не
