Лика, в розовой кофте с выгоревшим котиком на спине, достала из кармана джинсов смятый листок. «Влад, правда или действие?» — спросила она, поправляя скотч на наушниках. Влад, сидевший на подоконнике с треснувшим стеклом, закатил глаза: «Снова *правда*. Ты как попугай». Артём, затянувшись вейпом, выпустил дым в сторону лампочки, мигавшей в такт гудящему холодильнику. «Признавайся, ты в пятом
Лида зажимала трубку плечом, пока раскладывала консервы по полкам. «Соседская Мурка опять у парадной сидит, – сказала Анна из второго подъезда. – Может, покормишь?» В холодильнике стояли три одинаковых контейнера с гречкой. Лида налила воду в синюю миску с надколотым краем, поставила на лестничную клетку. Внизу хлопнула дверь – кто-то забирал посылку с Ozon. Она прислушалась к шагам, но вместо
Анна, 28 лет, в рваном фартуке и резиновых сапогах, доит корову Зорьку в хлеву под Вологдой. Младший брат Витька, щуплый восьмилетка, ковыряет глину на пороге: «Сладкого хоцца». Анна бросает ему яблоко с червоточиной — последнее из погреба. Вечером в ведре с молоком всплывает ржавая пленка. Старуха Матрёна из соседнего дома тычет костяным пальцем в закат: «Кровь в молоке — чертям привязка. Беги».
Арина рылась в бабушкином сундуке на чердаке, засыпанном пылью и обрывками газет 70-х. Под слоем выцветших платьев наткнулась на пачку писем, перевязанных шпагатом. "Опять прошлое копаешь?" — Егор, ее брат, стоял в проеме, держа в руках банку с гвоздями. Он ремонтировал крыльцо, сломанное после прошлой грозы. "Тут про Лиду… Бабка писала, что она не умерла, а ушла. Ты знал?" —
Юха засунул пачку «Беломора» в карман робы, вытер руки об ветхий диван в углу гаража. Марика принесла ему щи в алюминиевой кастрюле, поставила на верстак рядом с разобранным мотором от «Жигулей»: «Опять на холодном живешь? Холодильник-то третий день стучит, как пулемёт». Он отвернулся, ковыряя отвёрткой закисший болт: «Не стучит — воет. Как тот пёс у Ганьки на стройке». В пятнах масла на бетонном
Лера доедает вишнёвый пирог в кафе «Серафина», пока за окном барабанит осенний дождь. Её кроссовок под столом прилип к жеваной резинке — пытается отодрать коленом, оставляя на подошве серый след. В дверях появляется Макс, трясёт зонтом с оторванной спицей: «Слушай, в гараже нашёл дедов фотоаппарат «Зенит». Плёнка внутри… как думаешь, проявится?» На рукаве его куртки пятно от вчерашнего кофе — он
Лёха, 27 лет, печатал визитки в районной типографии, когда заметил — рыжий кот Маркиз щурится на него только левым глазом. В подъезде хрущёвки, где на лестнице валялись окурки и обрывки объявлений, Лёха прижал кота к треснувшему зеркалу. Всплыла картинка: соседка Галина Петровна в засаленном халате крадёт его газету «Смена» из почтового ящика. «Вы ж говорили, что вам пенсии хватает!» — Лёха
Рита вытирала прилавок в «Серебряном ковше», когда заметила, что стаканчик с мелочью исчез. В углу зала, за столиком с треснувшей мраморной столешницей, подросток в рваной куртке пересыпал монеты в карман. "Эй, Витька, — крикнула она, хватая половник, — вернешь сейчас, или я твоей бабке позвоню?" Парень замер, выронив пятикопеечную монету на линолеум, заляпанный кофейными пятнами. Рита
Лина, 17 лет, копала ракушки у подножия маяка с облупившейся краской, когда волна выбросила на песок стеклянный флакон. Внутри лежал синий цветок с прожилками, как морозные узоры. «Это ж медузорост», — хрипло сказала бабушка, вытирая руки о фартук с пятнами от варенья, когда девочка принесла находку в кухню, пахнущую жареным луком. Старуха достала из сундука потёртый дневник капитана: «Отец твой
Илья, рыбак с обветренными руками, каждое утро чинил сети возле избы в деревне Сорока. Его отец, Николай, пропал три недели назад, оставив на столе записку: *«Не ищи — сам виноват»*, написанную на обрывке газеты про штормы. Мать, Ольга, протирала лампадку перед иконой Николы Угодника, приговаривая: «В море без благословения — как в петле». Илья молча взял отцовский компас с треснувшим стеклом и
Ки-тхэк с семьей ютится в полуподвале, где окна на уровне асфальта. Сын Ки-у подрабатывает складыванием коробок для пиццы, пока его сестра Ки-джон мастерит фальшивые дипломы на ноутбуке с треснутым экраном. «Прикинься выпускницей арт-колледжа, — шепчет Ки-у, глядя на фото богатого дома в Инса-доне. — Скажешь, что преподаешь арт-терапию». Они обманом устраивают Ки-джон репетитором к дочери семьи
Антон, студент-заочник, подрабатывает сторожем в кинотеатре «Рассвет» на окраине города. Запах пыли смешивается с ароматом подгоревшего попкорна из сломанного аппарата в фойе. В третью ночную смену он натыкается на коробку с плёнками за радиатором в подсобке. Надпись на коробке: «Не выбрасывать. Семейный архив. 1987». Вместо сна Антон заряжает первую катушку в старый проектор. На экране — детский
