Рене Буркхардт, с потрескавшимся лаком на ногтях, каждое утро проверяла почтовый ящик у подъезда двухэтажного кирпичного дома — вдруг Эмили прислала открытку. Майкл, ее муж, тайком рылся в старых школьных тетрадях дочери, выискивая пометки о маршрутах: «Она же брала мишку в парк?» — спрашивал он у соседа Итана, который чинил велосипед у гаража. Тот пожимал плечами: «Может, к ручью? Там коряга в
Рави, 23 года, торчит на пыльном рынке Чандни-Човк в Дели, копается в ящиках с бракованными радиодеталями. Он ищет транзистор для старого магнитофона, который хочет починить к субботе — в кафе *Blue Lotus* обещал принести пленки с записями уличных музыкантов 80-х. Натыкается на Миру, девчонку в выцветшем сари, которая снимает на пленочный «Зенит» разбитую люстру над лотком специй. «Эй, ты
В Бруклине, в подвале бара «Старый якорь», Алексей Волков, он же «Медведь», царапает костяшками по столу, пока Карлос Мендоса, владелец заведения, ставит на кон пачку стодолларовых купюр. «Ты проиграешь — отдашь машину», — Карлос щелкает зубами по сигарете. Алексей хрипит: «Машину? Ты с ума сошел. Ладно… но ставка — 60 на 40». За углом, в туалете, подросток Лера, дочь Алексея, красит губы
Лукас, худощавый парень в потрепанной кожаной куртке, рылся в коробках с хламом на блошином рынке Сочимилько, когда нашел деревянную куклу с треснувшим глазом. «Смотри-ка, Мигель, у неё фамильярный взгляд — будто твоя бывшая», — бросил он другу, пряча находку в рюкзак рядом с пачкой сигарет *Delicados*. Следующей ночью его разбудил скрип половиц: кукла сидела на комоде, повернув голову к фото
В Сиднее школьная учительница Лили Картер получает потрёпанный конверт от брата Итана, пропавшего полгода назад в глухом шахтёрском посёлке Джерико. В письме — схема тоннелей и фраза *«Они выкачивают не руду»*. Бросив уроки, Лили мчится на ржавом поезде через пустыню. На месте её встречает шериф Джек Харпер, в прошлом армейский сапёр, теперь с вечным запахом виски и шрамом через бровь. *«Ваш брат
Хару, рыжая с разбитым телефоном в руках, пытается нарисовать помадой губы перед зеркалом в заброшенном супермаркете. Кожа на подбородке отслаивается, оставляя желтые пятна. "Смотри, как у меня сегодня волосы лезут", — бормочет Юки, выдергивая прядку и засовывая ее в карман школьной формы. Они собирают Такуми, чьи пальцы рассыпались по полу туалета станции Сибуя — он ворчит, что из-за
Кобби, 16-летний парень с выгоревшими на солнце дредми, каждое утро пробирается через рынок Макаола, чтобы украсть запчасти из заброшенной мастерской возле порта. Его соседка Эфуа, в потёртой жёлтой кофте, выслеживает коррумпированных полицейских, которые ищут сломанного робота-гиганта Бигмана, спрятанного в её сарае за мешками с какао-бобами. «Если они найдут аккумулятор под курятником, мы оба в
Лила, 27 лет, работает бариста в закусочной Joe’s Diner на окраине Чикаго. Каждое утро она протирает стойку с треснувшей плиткой, пока повар Седрик ворчит: «Опять кофе закончился? Ты ж вчера сама забыла заказ сделать». В её рюкзаке завалялась потёртая тетрадь с рисунками заброшенных зданий — она снимает их после смены, избегая звонков от матери, которая требует вернуться в Огайо. Всё меняется,
В Тегеране студент кинофакультета Амир находит в подвале старого кинотеатра «Шахр» коробку с запрещёнными кассетами. Вместе с подругой Наргес, которая работает в халате с пятнами кофе в кафетерии напротив, он организует подпольные показы: проектор ставят в гараже её дяди, зрители платят мелким базарным яблоками или сигаретами. «Если поймают — отрежут пальцы», — бормочет Наргес, разматывая плёнку
Лора Мендес, 27 лет, каждое утро открывает кофейню *Blue Sparrow* на углу 5-й авеню и Лексингтона. Запах пережаренных зерен, треск кофемашины, клиент-пенсионер в клетчатой кепке, который всегда заказывает «капучино без пенки, но с корицей». В подсобке, между мешками с сахаром и коробками бумажных стаканчиков, она натыкается на папку с отчетами о «Проекте «Серая зона»: списки имен, координаты
Эрика Мюллер, 72 года, каждое утро начинала с кофе с корицей и просмотра старых писем в своей берлинской квартире с обоями в цветочек. Ее внучка Лена, студентка-медик, замечала странности: в шкафу за вязаными свитерами прятались заточенные садовые ножницы, а по ночам из подвала доносилось бормотание на непонятном языке. «Ты опять забыла выключить духовку?» — спрашивала Лена, когда в воздухе витал
Лукас, 27 лет, моторист из автомастерской в Сан-Тельмо, каждое утро замечает тени в переулках. Его сестра Рената, студентка-медик, смеётся: *«Опьять перегаром трясёшься?»*, но сама прячет дрожь в руках, когда находит в учебнике записку на исчезнувшем в 2001-м диалекте кечуа. Их сосед Эстебан, бывший таксист, приносит Лукасу разбитый радиоприёмник — ловит голоса между помехами. *«Тут… школа… не
